Прометей с востока

– Обошлись и без тебя, – сказал он юноше. – Хозяйство стеклодува пока снесли в подвал, а его отправили в деревню. Мы уже строим одну из двух кузниц. Князь обещал завтра вернуть сюда работников, так что быстро закончим и стеклодувную мастерскую. Привезённые вами медь и олово тоже припрятали. А ты езжай к жене. Она без тебя извелась. Я завтра подъеду, тогда поговорим.

Глеб вернулся домой, но прежде чем его увела жена, состоялся разговор с Корном. Маг узнал о его приезде и ждал вместе с Венди.

– Сейчас уйду и не буду вам мешать, – обратился он юноше. – Скажи только в двух словах, как съездил. Стеклодув меня не интересует.

– Если в двух, то ваш казначей сказал, что ты рехнулся от горя, – ответил Глеб. – Написал чушь, выполнить которую ему мешает здравый смысл и честь дворянина. Меня обещал не убивать, а запереть в подвал лет на десять. Пришлось применить силу. Извини, но я не мог оставить ему жизнь, мы тогда не ушли бы из столицы.

– Тебе не за что извиняться, – сказал Корн. – Наверное, я действительно поглупел и начал делать ошибки. Это мне нужно просить прощения за то, что подверг опасности твою жизнь.

Маг тяжело поднялся и, шаркая ногами, вышел из комнаты. Казалось, что он за время разговора постарел на несколько лет.

– Дела побоку! – заявила Венди. – Сначала я запрусь с тобой в спальне и опять почувствую себя замужней женщиной! Когда ты израсходуешь всю силу, расскажешь о своей поездке. Все прочие, включая князя, подождут!

Глава 20

– Скоро приедем? – спросила Венди у Семёна, который был у них проводником. – Горы-то уже большие!

– Завтра к полудню, – ответил он. – В горах всё дальше, чем кажется, и нет прямых дорог. Госпожа, осади лошадь и не сходи с тропы! Здесь легко сорваться, а меня тогда боярин точно убьёт.

Через месяц после возвращения от пшеков князь вызвал Глеба и сказал, что жалует его боярством. На их жизни это повышение пока никак не сказалось. Прошло ещё два месяца, и новоиспечённый боярин возглавил посланных в горы рабочих. Эльф отлаживал в слободе паровую машину и работавшие от неё кузнечные молоты и кипятил нефть, поэтому никуда не поехал. На этот раз Венди упёрлась и потребовала выполнения данного ей обещания. Глеб не видел для неё опасности, поэтому не стал возражать. На время путешествия жена передала своих учеников Клэр. Пятьсот вёрст до гор одолели за восемь дней. Было уже начало лета, поэтому ехали в лёгкой одежде, взяв с собой только одеяла для ночлега. Хоть это была территория союзного Рутенского княжества, боярина с женой и двадцатью работниками сопровождали десять княжеских дружинников. Ехали верхом, ведя в поводу вьючных лошадей. В горы они везли нужные припасы, а обратно должны были везти добытую соль.

– Венди! – окликнул жену Глеб. – Слушай Семёна, а то свалишься с тропы. Здесь очень крутой обрыв, а из-за травы ничего не видно.

Действительно, очень узкая тропа была проложена по крутым склонам холмов, которые вскоре должны были перейти в невысокие, но уже настоящие горы. Приходилось сначала карабкаться вверх, а потом спускаться, иной раз пешком, ведя лошадей под уздцы. У подножья холмов часто встречали ручьи, возле которых делали привалы. Сплошного леса не было, но деревьев, с которых обламывали сучья для костров, хватало.

– Спустимся и, если найдём воду, остановимся для обеда, – сказал проводнику Глеб.

– Лошади сильно устали, боярин, – отозвался Семён. – Может, останемся для ночлега? Завтра до вечера будем на месте.

Глеб согласился, и, когда у подножья холма увидели небольшую речку, возле неё стали лагерем и расседлали коней. Обязанности были давно распределены: пока одни занимались лошадьми, другие ставили шатры, а третьи занялись обедом. Дружинники не участвовали в общей работе. Они распрягли и стреножили своих лошадей и разожгли себе костры отдельно от рабочих. Кони паслись тут же, два отрока кашеварили, а остальные дружинники осмотрели место ночёвки и легли отдыхать. В летних походах они обходились без шатров. Шатёр рабочие поставили Глебу, и он сразу же ушёл в него с женой отдыхать.

– Не жалеешь, что настояла на своём? – спросил он прилёгшую на одеяло Венди. – Я же вижу, как ты устаёшь.

– Зато всё время с тобой, – улыбнулась она, – а дома сейчас места себе не находила бы от беспокойства. Вот только скучаю по своим ученикам. Слушай, давай я буду учить тебя?

– Ну уж нет, – отказался он. – У маозов женщины не учат мужчин. Я не отказываюсь от учёбы, но дома и так, чтобы никто не знал. Единственное, что я хотел бы сейчас узнать, для чего эта соль в порохе. Можешь объяснить, или нужно пытать Джона?