Прометей. Возвращение

– Ну, это можно. М-да… Хочешь знать, зачем она звонила? – Нутрецов пожал плечами, что означало: это вам решать, хочу я или нет. Но Гаков и вовсе не задавался таким вопросом. Не обращая внимания на собеседника, он продолжал: – Она сделала предложение, от которого мне трудно отказаться. Вот только надо просчитать, не ход ли это в дамки?

– А что она предложила? – осторожно поинтересовался Нутрецов.

Лёгкая, слегка циничная улыбка легла на губы Гакова:

– Она готова сдать нам местонахождение Шелихова.

– Просто «сдать»?

– Взамен просит отпустить Калачова.

– О-у!

– Да не «о-у», а «оу-оу»! Она хочет его убить.

– Убить? – Володя ощерился гаденькой улыбкой. – Попросила бы нас.

– В том-то и дело, что она сама хочет его кокнуть.

– Зачем?

– А вот это тебе знать не обязательно. Свободен.

Он снова заложил руки за спину и подошёл к окну. Помолчав, пробормотал себе под нос: «Заманчиво».

Глава семьдесят пятая

25 апреля Сочи. Следственный изолятор Гаков приказал вас убить

Завтрак принесли чуть ли не в обед. Еда на этот раз была не такой уж и отвратительной. Отвратительная, не отвратительная – в любом случае кушать надо. Раз я жив – значит, хочу стать свободным. А для этого необходимо держать себя в форме. Поэтому надобно есть. Хм, такое ощущение, что кашу готовили с настоящим сливочным спредом, а не с синтетическим маслом. Хотя кто его знает, возможно, через год тюремного заключения белковый наполнитель из дождевых червей покажется стейком из мраморной говядины. Генерал был неприхотлив в еде, тем не менее первые три дня с трудом привыкал к тюремной кухне. Ого! Вместо слабоокрашенного напитка из ботвы моркови, гордо называемого чаем, сегодня принесли искусственную фанту. Она даже газированная!

Не прошло и пяти минут после приёма пищи, как камерная дверь загремела замками. На пороге показался Нутрецов. В руках он держал объёмный рюкзак. Володя был серьёзен, как никогда.

Осторожно, словно заговорщик, он спросил:

– Геннадий Васильевич, можно с вами поговорить?

Вопрос прозвучал довольно глупо. Не Калачов здесь ставил условия. Приняв движение головой за согласие, Нутрецов присел на пустые нары соседа и быстро выпалил:

– Геннадий Васильевич, Гаков приказал убить вас. Вот, смотрите! – он достал из кармана маленький приборчик, слегка напоминающий пистолет для инъекций. – В пневмопистолете микрокапсула с рицином. Но я не хочу вас убивать, – он убрал пистолет с ядом во внутренний карман.

Полковник встал и подошёл к стене, в которой зияло маленькое зарешеченное окошечко. Развернулся и продолжил свой рассказ:

– Сознаюсь, вы мне не симпатичны. Вы всегда не ценили меня, придирались и прилюдно унижали. Но я долго думал, перед тем как сюда прийти. Не нравится мне всё, что сейчас происходит. Очень не нравится. И Гаков не нравится. Мне кажется, что он безразличный и бессердечный человек. Возможно даже, предатель. Он творит непотребное. Для него люди – пешки. Проскурин был не таким. Вы знаете, что его нашли мёртвым прямо на улице? Нет? Уже отписались, что он стал жертвой ночных грабителей. А мне кажется – это рицин. Гаков его приговорил, как и вас. А Джужома повесился в тюрьме. Вы не знали? Ладно, давайте на чистоту. Я человек простой. Но я готов рискнуть. Все вас предали, Геннадий Васильевич. Все, абсолютно все. Но не я. Кстати, Алиса Андреева звонила шефу… Гакову. У неё на вас зуб. Не знаю, в чём конкретно дело. Но она предложила обменять вас на этого учёного. На Ярослава Шелихова. А взамен хочет самостоятельно лишить вас жизни. Это истинная правда. Я сам присутствовал при разговоре. Вы знали, что они знакомы?

Калачов об этом прекрасно знал. Это Глеб рекомендовал ему Алису. Кроме отличной аттестации, он назвал её дочкой умершего товарища. Нутрецов продолжил:

– Знали. Но вы, наверняка, не знали, что «Андреева» – это фамилия её отчима. А фамилия настоящего отца Алисы…

Генерал оборвал оратора:

– Хватит болтать, Володя. Переходи к основному вопросу. Зачем ты сюда явился?

– Хорошо, – Нутрецов взял в руки рюкзак, с которым пришёл, и вытащил из него генеральский мундир: – Переодевайтесь.

Калачов не стал расспрашивать, что да как. Он спокойно взял униформу и стал переодеваться. У Володи рот не закрывался ни на секунду: