Прометей. Возвращение

Пока девушка отвлеклась на экран, Кирилл украдкой сунул в рот бутерброд с икрой. Прожевав и сглотнув, решил прервать напряжённое молчание:

– Красиво излагает. Никогда не думал, что наш командор ещё и пламенный трибун.

Алиса никак не отреагировала, продолжая следить за выступлением генерала. Кирилл помялся и спросил:

– А как ты относишься к Калачову?

На этот раз девушка перевела взгляд на него:

– К чему ты это?

Кирилл и сам уже понял, что выбрал не ту тему для примирения, но всё же продолжил её развивать:

– Да… не раз ловил твои взгляды в его сторону.

– «Взгляды»? У меня были «взгляды»? – она не думала, что в её «взглядах» сторонний наблюдатель мог заметить хоть что-то.

«Даже интересно, – подумала Алиса, – неужели я не умею скрывать свои мысли и чувства?»

– Да, были. Я почему и спросил. Ты часто как-то странно на него смотрела. И главное, по-разному. То с восхищением. А иногда мне казалось, что ты его презираешь, – он цыкнул и повёл головой. – Я бы даже сказал – ненавидишь.

Девушка не дала развёрнутый ответ. Она мрачно отрезала:

– Он убил моего отца.

Но Кацэ тут же отреагировал:

– Отравил? С чего ты взяла?

– Это ты с чего взял? Я не говорила про отравление, – увидев, что парень напрягся, Алиса пояснила: – Он избил его до полусмерти. И папка скончался в больнице.

Кацэ внимательно посмотрел на девушку, смело взял в руки очередной бутерброд и веско заявил:

– Вот тут ты как раз ошибаешься.

– Я?

– Ты, ты! Ты, Алиса Константиновна, майор ФСБ ошибаешься насчёт генерала ФСБ Калачова. Он не убивал твоего отца. Мы же говорим про те самые события, связанные со смертью Костина?

Девушка насупилась и чётко выговаривая, спросила:

– Ты-то откуда знаешь?

Целовальников засунул бутерброд в рот и совместил серьёзный разговор с употреблением вкусной пищи. Он стал говорить быстро и миролюбиво, прерываясь на пережёвывание:

– Извини, не удержался. Руки машинально сунули эту вкуснотень в рот. А знаю я об этом, так как у меня есть документы. Мне их передала Лиза. Да ты же помнишь про компромат Джужомы! Где он сам, интересно?

– Не отвлекайся. И дожри, в конце концов, свой бутерброд, а то подавишься.

Справившись с бутербродом, парень продолжил:

– Среди компромата на всех этих, – он неопределённо помахал руками, – я нашёл файлик, обозначенный именем «Калачов». Естественно, я его открыл. Можешь сама посмотреть.

– Не сейчас. Рассказывай!

– Рассказывать? Ладно. Да, они подрались. Но свидетели говорят, что твой отец не очень пострадал. Он наотрез отказывался ехать в больницу. Гаков чуть ли не насильно его туда увёз, сославшись на фиксацию побоев. Врачи определили лёгкое сотрясение мозга и оставили Костина до утра. Но до утра он уже не дожил.

– Вот!

– Что «вот»? Что вот? – с нажимом наехал на неё Кацэ. – Я же говорю: его отравили. В крови нашли сильнодействующий яд, которым пользуются некоторые зарубежные спецслужбы. Но в анализе крови при поступлении в госпиталь ничего не было. Поэтому командор здесь ни при чём. Он в это время сидел в кутузке. Твоего папку убили уже в больнице. Но того, кто это сделал, так и не нашли. Или не захотели искать.

Алиса откинулась на спинку диванчика и закрыла глаза. Пальцы, сложенные в замок, побелели от напряжения. Кирилл не мешал её абстрагированию и быстро слопал ещё один бутерброд. Наконец девушка ожила, приняла прежнюю позу и спросила:

– Из-за чего они подрались?

– Понятия не имею.

Тогда она задала ещё один вопрос:

– Это не связано со смертью жены Калачова?

Кацэ легкомысленно пожал плечами. Но тут же сосредоточился:

– Вполне возможно. Да, точно! Как я сразу не догадался? Она в своей предсмертной записке обвиняет человека по имени «Трика». Это же: К.К.К. – инициалы твоего отца. Ой, прости.

– Говори, говори. Я хочу знать всё.

– Может, не надо? – он тут же решил переменить тему: – Там ничего интересного. Лучше расскажи, чем ты занималась без меня?

– Говори, – девушка была предельно серьёзной. – Говори! Кирилл, я хочу знать всё. Расскажешь, и тогда мы больше не будем никогда в жизни возвращаться к этой теме. Говори!

– Хорошо, хорошо… О, господи! Язык мой – враг мой. Ладно, ладно. Короче, она просила прощение у нашего… э-э-э, патрона. Сейчас воспроизведу по памяти содержание предсмертной записки. Опущу предисловие – начну с главного: «Я запуталась. Думала, что полюбила. Но страшно ошиблась в нём. Трика интересовался мной только по одной причине. Он хотел, чтобы я скопировала файлы с твоего компьютера. Когда я отказалась, Трика стал шантажировать. Он подсыпал мне снотворное и сделал страшные по своей гнусности видеозаписи. Я ничего не помню. Но это меня не извиняет. Прости если сможешь. Если не сможешь, я тебя пойму». Всё.

С минуту Алиса сидела, словно статуя. Затем резко ожила, хаотично замахав вокруг своей головы руками. А затем рубанула:

– Наливай!

Выпив залпом бокал, она уставилась в одну точку и тихо произнесла.