ProМетро

Он-то, может, и вознесся, только мы все из-за него под землю спустились. Так спустились – дальше некуда! Ну да мы что-то все не о том… Да, было и третье прибытие. Я тогда уже большой был. Вот, как ты сейчас… Только я к поезду не пошел. Не знаю почему, испугался вдруг чего-то. Может, гудков, они громкие такие были, долгие… А вот родители – они пошли… Пошли, а назад так и не вернулись. И не нашел я их потом. Там много чего, на перррррр… извини… в общем, там, куда поезд приходит, много чего осталось, но вот родителей своих я там не смог найти. Может, раньше кто утащил, а может… черт его знает… А в живых тогда остались немногие. Только молодняк, те, что ходить не могли, умные и осторожные, вроде меня, да те, кто еще раньше успел умом двинуться. Ну и такие, как старый Ауэрман, конечно, тоже сбереглись, что с ними станется… Какие? Ладно, подрррастешь – узнаешь.. Никого не привез третий поезд. Из людей – никого. Только скорррбь и стрррадание, как сказал бы этот божий пасынок. Подпасок душ человеческих… А теперь, если, конечно, Ауэрман не врет, ожидается четвертое прибытие… Одного я не пойму – как ему удается определять время прибытия? Без приборов, без ничего. Рельсы он что ли слушает? Или как? Нет, вот я бы, допустим, смог, меня еще родители научили. Отец, когда к поезду уходил, сказал «Смотри-ка, вроде пока все сходится» и отдал мне свои… Кстати, ты еще помнишь, что такое время? Глагл помнит.

– Вррремя – это абстрррактная категорррия. Ее надо отрррировать.

– Ну… В целом, верррно. Только не ее, а ею. А если уж ее, то не оперррировать, а измерррять. Для этой цели служат часы.

– Ча… Сы… – произносит Глагл и фыркает. – Плохо-слышать! Пусть лучше «кое-что», так лучше-слышать.

– Крррасивее звучит? – учтитель смеется. – Ладно, пусть будет кое-что. Только на будущее учти…

– Учтитель, а покажи мне еще раз кое-что! – просит Глагл.

Учтитель, наверное, и сам бы предложил, просто Глаглу не терпится. И Глагл чувствует, что Учтителю это нравится. И тогда он говорит:

– Пожалуйста.

– Сейчас…

Учтитель уходит куда-то в угол пещерки, долго и неторопливо что-то там перекладывает с места на место, чем-то скрипит. Потом возвращается назад и говорит ласково:

– Зажмурррь глаза. Ослепнешь.

– Глаз, – поправляет Глагл.

– Ну да, – соглашается Учтитель и проводит ладонью по костяному гребню на черепе Глагла. – Все равно зажмурррь…

Но Глагл не хочет зажмуриваться. Он хочет видеть. И он видит кое-что.

– Вот, – говорит Учтитель. – Занятная вещица, но в наших условиях, к сожалению, прррактически бесполезная. Прррактически… Только в крррайне ррредких случаях…

– Почему?

Учтитель неспешно и обстоятельно объясняет Глаглу, что часы, вообше-то, по замыслу своему предназначены для определения времени, вот только время в данной местности ведет себя не лучшим образом. Неадекватно, так сказать, ведет себя. Непррравильно. Идет, конечно, но уж очень медленно. «Как Кентенок? – уточняет Глагл. – Ну тогда… Когда он в Прыжковую Ямку свалился и переднюю слабую ногу себе сломал… » Что ты! – Учтитель смеется. – Горрраздо медленнее! А должно идти быстро, лететь почти… Глагл спрашивает, а как это – определять время? Учтитель пытается объяснить. Честно пытается. Видишь вот эти точечки? Их двенадцать. «Ох, – снова перебивает Глагл. – это даже больше семи? » Намного. А эти две палочки, видишь, одна побольше, другая поменьше – это стрелки. А вот еще, сюда смотри, видишь вот эти пять буковок? «Где, где? » – вскрикивает Глагл и склоняется к Учтительской ладони, на которой лежит кое-что. Да вот же! Вооот они, совсем маленькие… Это слово. Тут написано: «Слава». Так называется кое-что… И меня так тоже когда-то называли. Мои родители… «А разве могут Учителя называть так же, как кое-что? » – думает Глагл. «А разве могут Учтителя называть так же, как кое-что? » – спрашивает Глагл. – Могут… Ты видишь все эти точки, буковки и стрелки, потому что они фосфоррресциррруют. «Фосфоррресциррруют… – задумчиво повторяет Глагл. – Ой, а зачем они сейчас вместе? Эти… стрррелки… » А вот это и есть тот самый редкий – случай! Ррредчайший. Когда обе стрелки, и большая и маленькая, сходятся вместе и при этом показывают точно вверх, это значит – скоро придет поезд. По крайней мере, в прошлые прибытия все было именно так. Посмотрррим…

– А можно мне подержать? – просит Глагл.

– Деррржи. Только осторррожней!

Глагл берет из рук Учтителя кое-что. Кладет себе на ладонь. Кое-что чуть-чуть прохладное. И очень гладкое. Его хочется лизнуть.

Глагл подносит кое-что к лицу, но не лижет, а просто видит его. И не только его. Если долго не закрывать глаз и видеть как кое-что светится зеленым цветом, можно увидеть свои пальцы. Тоже слегка зеленые и такие странные… А потом и всю ладонь. И что-то еще, непонятное, подвижное, на верхней, прррозрррачной, стороне кое-чего. Когда Глагл наклоняется к нему, это непонятное тоже приближается. Только его очень плохо видно. А еще можно… Глагл резко подносит кое-что к лицу Учтителя.