Промысел божий

Он выпустил загубник своей короткой трубки и хватал воздух ртом, захлёбываясь и кашляя, и всё ждал, когда же акула ударит его по-настоящему…

Отдышавшись, он не увидел зловещего плавника над водой и решил, что она вновь на глубине. Драпать к катеру он считал бессмыслицей – обогнать акулу было невозможно. Он снова нырнул, ожидая увидеть жуткую морду с разверстой пастью, но вокруг было пусто. Он вынырнул, разыскал скопище катеров, нырнул опять и изо всех сил поплыл в нужном направлении.

…Ему помогли вылезти на корму катера, потому что он напрочь забыл освободиться от своей ласты и всё никак не мог понять, почему ему не удается зацепиться за лесенку. Он не сразу понял, что его ругают – оказывается, всеобщий заплыв окончился двадцать минут назад и все ждали только его. Он сидел на мокрой раскачивающейся палубе и не сразу догадался снять маску. Люди, обступившие его, шарахнулись и загалдели. Уже потом ему объяснили, что у него был совершенно обезумевший взгляд, стучали зубы, всего его крупно колотило, и он не мог выдавить из себя ни одного слова. Когда встревоженные арабы из команды катера влили в него горячего и неимоверно сладкого чая, он сказал лишь одно слово: «Shark». И ему поверили. И никто больше не сердился на него за задержку.

Давно Всеслав не испытывал к себе такого внимания и сострадания окружающих, как за последующий путь обратно к берегу.

Уже будучи в номере отеля, он вдруг понял, что у него безумно болят все мышцы тела, будто он выстоял в спарринге с несколькими партнерами подряд больше часа. После этого он проспал шестнадцать часов кряду, проснувшись глубокой арабской ночью.

И больше уже он не рисковал купаться по ночам.

Эпизод №5

– Ну, где был? – разглядывая загар Всеслава, спросил Мишаня, когда они встретились на Ярославском вокзале.

– В Египте, – Всеслав стащил с себя рюкзак и пристроил на тележке, где были сложены чемоданы с приборами и остальные вещи.

– И как там?

– Жарко, – поёжился Всеслав.

– Да, в Сибири сейчас то же самое. Комары, мошка. Благодать.

Всеслав вспомнил мутные глаза акулы и решил, что мелкие кровопийцы много лучше.

Ехали самым полным составом, то есть впятером. Выкупили два купе, так как приборов было много, но и так оказалось тесновато. Молодой богатырь Егорка, ворочая ящики на верхней багажной полке, предложил:

– А давайте всё оборудование в одно купе вместе со Славиком. Он же у нас как самый главный прибор.

– Точно, – подхватил типичный инженер и очкарик по фамилии Митин, за что и имел незамысловатое погоняло Митька. – Твердомеров всех начальник и болгарок командир.

– Дураки, – констатировал Всеслав и залез на верхнюю полку.

– Он же нас всех насквозь видит, – Егорка спрыгнул вниз. – А тут бы они все вместе…

– Ладно трепаться, – встрял Володька. – Кто с кем?

– Мишаня, ты как? – спросил Всеслав, глядя в окно. Поезд мягко тронулся и покатился прочь с вокзала.

– Поддерживаю, – отозвался Мишка.

– Тогда мы трое в соседнем, – сказал Володька.

…Проведя в дороге полтора дня, прибыли на станцию Пыть-ях. Еще через шесть часов оказались в посёлке с колким названием Ерши.

Вахтовики жили там в торчащем настоящим небоскребом посреди остальных низкорослых построек пятиэтажном корпусе. Каждый номер – звались они именно так – был спланирован как настоящая квартира. Там было всё, включая мебель, не было только кухни. Зато в бараке неподалёку была столовая с традиционными копеечными ценами и вполне качественной едой.

Каждое утро начиналось в семь часов с общей побудки: женский голос вещал по громкой связи (в каждой комнате был установлен под потолком динамик):

– Доброе утро. Сегодня одиннадцатое июня, семь часов. Температура 20 градусов. Удачного трудового дня.

– Твою мать, гидрометцентр ваш… – бухтел каждое утро Мишаня. – Обрежу провода к чертям.

– Никаких обрезаний. У нас тоже подъём в семь, – командовал Володька, выходя из ванной. – Пожалуйте бриться.

Володька работал один, с водителем Серёгой: они разъезжали по ершовскому месторождению на брутальной и древней чёрной «Волге» Газ-24. Всеслав был в напарниках у бугая Егорки – их возил жутко толстый дяденька на Ниве-шевроле, которого Егорка прозвал «Человек-бутерброд», а Всеслав переиначил в «Sandwichman». Шевро-ниву они же нарекли Сандвичмобилем. Сандвичмэн, привозя их на место, всегда дремал в машине, а они с Егоркой, снимая показания, перемывали ему за глаза кости, весело хохоча, чем нередко будили. Иной помощи от толстяка не требовалось: богатырь Егорка вырывал яму любой глубины быстрее любого из бригады.

Мишаня был в паре с Митькой – водитель, пожилой алкоголик Семёныч, в землекопы не годился категорически из-за частого тремора и неспособности поднимать что либо тяжелее наполненного стакана. Потому Семёныча использовали лишь как «подай-принеси», чем тот нисколько не тяготился. Найти другого водилу не вышло, и Володька каждое утро перед разъездом со значением выговаривал Семёнычу:

– Учти, Семёныч – замечу пьяным, сразу попру.

Семёныч, закатывая красноватые слезящиеся глазки, послушно разводил руки в стороны и справедливо замечал: