Промышленникъ

Поглядев на свои наручные часы, освободитель экспедиторов с большим неудовольствием обнаружил, что рискует стать опозданцем. Ну или опоздуном. Что так, что этак – все одно нехорошо-с!

– Извозчик! К дому уездного предводителя. Знаешь, где это? Ну так гони, рубль сверху!..

За два дня до этого…

Услышав напористый стук в дверь, коллежский советник Ферапонтов проклял тот день и час, когда ему в руки и соответственно в производство попало дело о стрельбе и убийстве на железнодорожной станции Ландварово.

– Вы позволите?

Столичный адвокат обладал тактичностью носорога, вежливостью голодного льва и обаянием очковой кобры. Все это дополнялось большим профессиональным опытом, так что общение с ним давалось провинциальному служителю Фемиды очень… сложно, скажем так.

– Разумеется.

Проследив за тем, как заняли его стул для посетителей, а с ним и часть собственного стола (портфелем, одна стоимость которого уже вызывала язвительную изжогу), следователь счел, что пора переходить к делу:

– Итак, чем могу?

– Один момент-с. Вот, прошение моего клиента.

– Так-с. Освободить до суда, под залог? Хм!

– Именно-с. Я уже переговорил с вашим начальством, они возражений не имеют. Какую сумму вы определите залогом?

Как же хотелось скромному служащему Следственного отделения выгнать вон этого напористого и раздражающего своей вежливой наглостью типа! Увы. Нельзя. Зато можно слегка помотать нервы, ну или хотя бы попробовать это сделать.

– Не будем торопиться, Николай Платонович. Освобождение под залог применяется обыкновенно к заключенным вполне благонадежным, показавшим себя с лучшей, так сказать, стороны. Вашего же клиента к таковым отнести довольно-таки затруднительно.

– Отчего же, позвольте полюбопытствовать?

– Ну, хотя бы на том основании, что со следствием в моем лице ваш подопечный не сотрудничал, а это, знаете ли, одно из необходимейших условий.

– Молчание моего клиента первые два дня легко объяснимо – после всего произошедшего он находился в глубочайшем шоке и полном смятении мыслей и чувств. Впрочем, насколько я помню, после моего прибытия все устроилось, причем самым наилучшим образом?

Следователь непроизвольно поморщился. В полном смятении чувств, как же! Поначалу изображал немого и глухого, а как пообщался с этим Карабчевским, так сразу и чувства в порядок пришли, и говорить начал. Исключительно то, что ему адвокат в уши нашептывал.

– И чтобы окончательно развеять ваши сомнения, прошу принять поручительство, в котором его сиятельство князь Агренев, Александр Яковлевич, гарантирует явку своего служащего, Демида Сошникова, на суд. Итак, каким будет ваше положительное решение?

Минуту два юриста глядели друг на друга, затем один из них с явным усилием произнес:

– Сумма залога назначается в три тысячи рублей, освобождение вашего клиента будет произведено на следующий день от внесения оного.

– Благодарю-с.

Победная усмешка столичного адвоката и особенно его вежливый кивок на прощанье смотрелись сущим издевательством, но Федор Ардалионович стерпел. Выждав пять минут, он поднялся, закрыл кабинет на ключ и, плюнув на субординацию и служебную дисциплину, снял форменный вицмундир и ослабил «удавку» воротника. После чего сел обратно за стол, обхватил голову обеими руками и уставился неподвижным взглядом на толстую серо-синюю укладку. Вроде дело насквозь ясное, без сложностей и неясных моментов: воры полезли в вагон, попались сторожам. Их слегка помяли, чуть попугали и совсем было собрались сдать на руки полиции, но в процессе задержания одного из них пристрелили. По неосторожности, тут даже и сомнений быть не может. Все просто и ясно как божий день. Всем, кроме жандармов. Эти обычно весьма занятые господа появились с похвальной скоростью и тут же стали выяснять: а для чего это ворам понадобилось лезть в вагон, в котором тихо и мирно ехали три сотни новомодных дробовиков-«помповушек», сотня карабинов и пять тысяч самозарядных пистолетов, со всеми полагающимися к этому добру боеприпасами? Уж не бунт ли кто умышляет? Или покушение на кого? А на кого именно? А кто еще участвует?! А если хорошенько подумать и все же вспомнить? О! Замешаны полицейские чины и кое-кто из железнодорожников! Превосходно! Гм, ну то есть – очень и очень печально. Это же натуральнейшее преступное сообщество получается, причем с крайне неясными целями! Надо бы копнуть поглубже, уточнить фамилии сочувствующих, выяснить всех сопричастных…

«Неясными! Да чего уж тут неясного, не понимаю!»