Промышленникъ

Закрыв и присоединив вторую укладку к первой, главный инспектор слегка отряхнул ладони и подошел к вешалке. Глядя на него, как-то нерешительно засобирался и Силантий, то и дело поглядывая на свое прошение, так и оставшееся лежать на столе у старшего смены. Ан нет, оно все же перекочевало со стола в нужные руки, а потом и во внутренний карман сюртука.

– Семен, чтобы морды лица у всех были целые. Проверю! А за чай благодарствую, весьма хорош.

Следуя за господином Долгиным на третий этаж управы, многодетный отец изо всех сил давил в себе предательскую робость. Для него и старший смены – уже высокое начальство. А уж к самому к его благородию!.. Как бы они не разгневались, что с такой мелочью от важных дел отрывают… Но все оказалось не так уж и плохо, как думалось, – вообще-то хозяин кабинета даже не обратил внимания на вошедших, занятый чтением бумаг.

– Александр Яковлевич, тут небольшой вопрос надо бы решить…

– Ну?

Положив листок с прошением прямо на важные (других на столе у владельца фабрики и быть не может) документы, главный инспектор отошел в сторону и присел на стул, оставив охранника в полном одиночестве. Его благородие прошение прочел, подписал и равнодушно отодвинул от себя. Но только Григорий Дмитрич потянулся за ставшей ОЧЕНЬ важной бумажкой, как ее опять пододвинули обратно, заодно заинтересовавшись просителем.

– Силантий Саблин?

– Так точно!

– Дед в Отечественную войну отличился?[27]

– Так точно, в драгунах был.

– А скажи мне, Силантий, почему у трех твоих сыновей и четырех дочек отчества с остальными не совпадают?

– Так… Ваше благородие, разрешите доложить? – Силантий привычно вытянулся по стойке смирно. – Дети – это брата моего, Луки. Он от холеры недавно умер, с женкой. А я их, значит, к себе. Вот.

Прошение в очередной раз проделало свой короткий путь по столу, в направлении самого просителя.

– Свободен.

– Благодарствую, ваше благородие!

Подождав, пока закроется дверь, князь едва слышно хмыкнул:

– Что-то он какой-то дикий. Недавно приняли?

– Полгода.

– Все поверить не может, в свое счастье? Понятно. А это что?

Перед фабрикантом легло еще одно прошение, автор которого в данный момент выслушивал про себя много нового и крайне неприятного.

– Зашевелились, значит. Только он проявился?

– Так точно, остальные тихо сидят.

– Ну-ну. Между прочим, один знакомый тебе жандарм очень доволен нашими «подарками» – настолько доволен, что помимо всего прочего у меня появились еще и пять новых фамилий солдат-отставников. Держи и запоминай.

Дождавшись, пока Долгин кивнет и положит ежедневник обратно, его командир продолжил, со странной улыбкой на губах:

– Кстати, об осведомителях – я позавчера, когда был в Питере, зашел на огонек в офицерское собрание измайловцев. Мне там рассказали пару презанятнейших историй…

Написав одновременно с этими словами пару фраз и имя с фамилией, отставной ротмистр сложил листок вчетверо и сунул прямо в руки другому отставнику, только в чине унтер-офицера.

– Вот этот господинчик знает очень много интересного и, как я думаю, со временем будет нам очень полезен. Специфическая, конечно, личность. Но что делать, если других-то там и нет?

– Насколько далеко?..

– По обстоятельствам. И вот что еще. Почему бы ему не написать обязательство о сотрудничестве с германской разведкой? Так, на всякий случай? А то еще станет гадать, голову ломать, кто к нему приходил. Зачем мучить человека?

– Хм. Это будет интересно!

– Даже и не сомневаюсь. Все свои откровения пусть предоставляет исключительно в письменном виде и как можно более подробно. В общем, все как обычно, друг мой, все как обычно…

Ночной Сестрорецк так красив! В наступающих вечерних сумерках, в последних числах апреля, когда на деревьях уже проклюнулись первые робкие ростки, встретились в пустой квартире на окраине города зрелый мужчина с выправкой кадрового офицера и молодая девушка… Встретились, но вместо служения Амуру занялись какой-то ерундой: уселись за стол друг напротив друга и начали разговоры разговаривать. Странные люди!

– Что за девочка?

– Не знаю. Годов десяти на вид, беленькая, Ульяной зовут. Хозяин ей отдельную комнату выделил, гувернантку хочет выписать, кучу обновок накупил, а она его дядей называет. На коленях у него сидит! В голосе девушки проскользнули слабые нотки ревности.

– А что за гость приезжал к вам недавно? Важный?

– Поручик, Игорем Владиславовичем зовут. Они с хозяином дня два до полночи засиживались, все говорили о чем-то.

– О чем?

– Я не поняла…

– Вспомни, это важно.

– Говорили о каких-то угольных шахтах в Сучьем. Про золотые прииски и хухузов. Плавание, Одесса, еще какие-то копаемые. Я правда ничего не поняла!

Мужчина, увидев, что собеседница с ним искренна, сжалился:

– Ну-ну, я тебе верю. Больше ничего?

Девушка вместо ответа помотала головой.

– Жаль, определенно жаль…