Промышленникъ

– Тетушка, да как же я им могу рекомендовать непроверенные места? Так и оскандалиться недолго. А мне очень, очень важно провести эти переговоры в спокойной обстановке. Вот если бы вы сами проехались, присмотрелись к тому, что и где предлагают. Прикупили бы в каждом салоне шляпку или платье, ну или еще какую-нибудь женскую безделушку – с целью оценить качество выделки, фасон и все, что полагается в таких случаях. Кстати, я так и не поздравил сестру с прошедшим днем ангела – вот и будет ей такой своеобразный подарок! Тетя, вы меня просто невероятно обяжете, если согласитесь! Право же, мне ведь больше и попросить о таком некого…

Видя, что родственница все еще затрудняется с ответом, гостеприимный хозяин поцеловал ей ручку, заглянул в глаза и словно бы невзначай напомнил, что все расходы по предстоящему шопингу берет на себя его германский друг. Заодно дорогая тетушка сможет достаточно быстро разрешить вопрос о новой обстановке его питерской квартиры и сестрорецкого особняка… И насчет портрета время найдется. Опять же, побывать в Санкт-Петербурге и не посетить Императорский Большой театр? Рязанское общество этого не поймет. А где театр, там и опера. Чтобы соседи-помещики завидовали и восхищались от всей широты русской души.

– Ох, и змей, ох, и искуситель… И в кого только такой пошел, а? Да что тут гадать – в батюшку своего покойного и пошел, Вера-то у нас известная скромница была. Ладно уж, согласна!

Вот так Александр разом получил и полное прощение всех своих грехов, и неделю свободного времени. А еще – немного очень интересной информации. Для начала резко подобревшая Татьяна Львовна поделилась с ним впечатлениями от прошлой посевной (для нее, как для помещицы, это была совсем не последняя тема), и впечатления эти оказались весьма занятными. Начала она свой рассказ с легкого укора непутевому племяннику, который о сдаче своих земель в аренду объявил и уехал, а тяжесть распределения (то есть кому и что сдавать) упала на бедную и больную тетушку. Которая, впрочем, изрядно повеселилась, наблюдая из окна своего поместья, как именно договаривались между собой старосты всех соседних с Агреневом сел и деревенек. Надо сказать, что переговоры эти самую малость недотянули до формата «стенка на стенку», разбившись на ряд коротких, но очень горячих дискуссий. Впрочем, несмотря на разного рода трудности и сложности, всенародно избранные руководители крестьянских общин таки смогли найти решение, устраивающее подавляющее большинство. А то, что в процессе поиска истины у некоторых из недовольного меньшинства сильно расшатались (или даже выпали) зубы и слегка поредели бороды, так это мелочи жизни, недостойные упоминания. Подумаешь, зубы! Да у двоих самых горластых и нахрапистых правдоискателей так и вообще синяки по всему телу пошли. С особенной концентрацией на лице и шее. Истина же звучала так – кто чего ухватил в свои цепкие мозолистые руки, тот с тем и останется. А недовольные таким решением могут идти лесом. А самые недовольные – так даже и бежать, вприпрыжку и с песнями.

Наблюдениями своими тетушка делилась так мастерски, так невероятно тонко передавая очарование момента, что молодой помещик самым вульгарнейшим образом заржал. Впрочем, тут же опомнился и замаскировал неконтролируемый порыв души под громкий надсадный кашель. Хотя Татьяна Львовна и не подумала обижаться, продолжая раскрывать все перипетии битвы за урожай в отдельно взятом поместье (которое, между прочим, уже полгода стояло во всем своем великолепии, ожидая законного хозяина). Довольно скоро выяснилась и причина, из-за которой старосты чуть было не устроили гладиаторские бои, – неистощенная земля! Самый сладкий, самый привлекательный приз для крестьянина империи. Пахотная землица в Агреневе, после почти десятилетнего перерыва принявшая в себя семена пшеницы и ржи, полыхнула в ответ таким урожаем, какого и самые долгожители из селян не могли упомнить. Да и потом все больше походило на сказку, так как всю собранную пшеничку, по условиям аренды, продавала помещица Лыкова на хлебной бирже. И ведь продала. Да так выгодно, что крестьяне разом рассчитались со всеми налогами и недоимками, прикупили гостинцы в свои хозяйства, да еще и на руках денежки остались – конечно, не так чтобы уж совсем много, да ведь раньше и того не бывало. А вместе с деньгами и хлебушек в закромах осел – конечно, в основном рожь-кормилица. Впрочем, у хорошего хозяина и пшеница попадалась, кулей по пять – десять. Разница с прошлыми годами была еще и тем более разительна на фоне остального уезда – у них уродилось плохо, можно сказать, сколько посеяли, столько и собрали. Или даже и того не получилось. Кое-кто из знакомых Лыковой даже поговаривал о наступающем голоде, причем в масштабах всей губернии…

– Ну и у меня, чего уж таить, прибыток изрядный вышел. А ведь поначалу сомневалась в этой твоей затее с арендой – думала, что блажишь по молодости да неопытности.

– Признаюсь как на духу – я и сам не знал, что именно выйдет из всего этого. Так что ваши сомнения были вполне оправданны, дорогая тетушка.