Промзона

А Цой этого никогда не любил. Именно ему принадлежала крылатая фраза. «Бандиты – как ядерное оружие. Все должны знать, что они есть, но пускать их в ход можно лишь в крайнем случае». И вот наступал такой крайний случай, а после него был неизбежен пересмотр и отношений внутри группы. Доля Цоя, облажавшегося с предавшим его Олжымбаевым, должна была уменьшиться. Доля Степы Очаковского – возрасти.

Что можно было этому противопоставить? Уверенность глупой девчонки, проведшей полжизни за границей, что ее любовник ей не врал? И это когда любовником был Бельский, а вранье касалось бизнеса ее брата?

Ну хорошо. Предположим, Бельский действительно считал, что Денис вместе с Самариным перестреляли половину областных бандитов. Предположим, Бельский действительно считал, что Денис приказал убить Горного.

Предположим, что Бельского убил не Цой.

И не Вячеслав Извольский.

Денис чувствовал себя как человек, пытающийся решить логическую задачу. «Все население острова делится на людей и вампиров. Известно, что вампиры всегда лгут, а люди всегда говорят правду. Кроме этого, все население острова делится на тех, кто в своем уме, и сумасшедших. Известно, что те, кто в своем уме, всегда говорят то, что хотят, а сумасшедшие говорят противоположное тому, что хотят. Таким образом, сумасшедший человек тоже лжет, а сумасшедший вампир говорит правду. Есть Иванов, Петров, Сидоров и Васин. Известно, что двое из них – вампиры, а двое – сумасшедшие…»

Предположим, что Бельский верил, будто говорит Майе правду. Это бред. Он не мог в это верить. Он не мог считать, что Денис с Самариным убивают людей, потому что кроме Бельского, Самарина никто не мог купить.

Предположим, что Бельский верил, будто Денис убил Горного. Это бред. Он не мог в это верить, потому что он пытался посадить Дениса за это убийство, оплатив заведомо заказное дело. Или он оплачивал не заказное дело, а настоящее расследование, и это следователь подсунул Бельскому липу?

Предположим, Бельский в это верил. Тогда что-то должно было произойти за последние два часа его жизни, потому что Степан Бельский никогда не полетел бы на встречу с человеком, которого считал убийцей своего друга и коррумпированным мусором.

Дверь директорского кабинета громко хлопнула. Денис обернулся, и увидел, что на свое рабочее место приехал Сережа Ахрозов.

Ахрозов порозовел и слегка поправился: он шел к столу уверенным широким шагом, помахивая портфелем, и отчитывал кого-то по мобильнику. По пути Ахрозов показал Кирилльеву на дверь, и тот поспешно смылся через комнату отдыха. Ахрозов закончил разговор, швырнул мобильник на стол для совещаний и уселся в директорское кресло.

– Привет, Денис, – сказал Ахрозов, – никак не ожидал увидеть тебя здесь.

Денис пожал плечами.

– А почему мне не быть здесь? Я генеральный директор государственного унитарного предприятия «Южсибпром».

– Правда? А мне казалось, что это я генеральный директор государственного унитарного предприятия «Южсибпром».

Денис был ошарашен.

– Кто это тебе сказал?

– Ревко. Сегодня. В пять утра. Он сказал, что ты уволен. Ты хочешь узнать, какое заявление он мне продиктовал?

Ахрозов полез в портфель, достал оттуда клочок бумажки и прочел: «ФГУП „Южсибпром“ сообщает, что Черяга Денис Федорович ушел с поста директора ФГУП „Южсибпром“. ФГУП „Южсибпром“ также заявляет, что любые попытки СМИ возложить вину за безответственные действия различных физических лиц, возможно вызванные карьерными соображениями или личной недобросовестностью, на ФГУП „Южсибпром“ или на входящие в него предприятия, будут преследоваться в судебном порядке. Подпись. и. о генерального директора ФГУП „Южсибпром“ Сергей Ахрозов».

Денис сглотнул. Этого следовало ожидать. Ревко испугался скандала и убрал с поста директора государственного предприятия доверенное лицо своего союзника. Но по той же самой причине он не мог поставить на «Южсибпром» никого, кроме другого доверенного лица Извольского. А таким человеком был только Ахрозов.

– Слава просто выкидывает своих менеджеров, – с перекосившейся улыбкой сказал Ахрозов. – Сначала тебя использовал со всеми этими убийствами, а потом меня кинул. Уволил с Павлогорки.

– Сережа, что ты несешь? Тебя поставили руководить этим заводом!

Ахрозов вскочил.

– Ты со Славкой давно меня убрать хотел, правда? Я вам был нужен, чтобы разгрести грязь на Павлогорке. А потом бы меня все равно выкинули, как использованную выгребную лопату!

– Это кто тебе наплел? Бельский?

– Ревко!

– А Бельский о чем с тобой говорил?

– О чем Бельский мог со мной говорить? – горько засмеялся Ахрозов. – Ни о чем. Я его послал. Он сказал, что приедет в одиннадцать.

– Сережа, Бельский тебе звонил. Что он тебе сказал?

Ахрозов захохотал.

– Он сказал, что поссорился с Майкой. Он сказал, что Настя теперь с тобой. Ты не терял времени даром, пока ее брата за твое дерьмо сунули в СИЗО?

– Сергей, сейчас не время препираться о бабах! Мы обсуждаем судьбу завода.

– А на черта нам наши заводы, – ответил Ахрозов, – если не затем, чтобы получить женщину?

В кабинете резко, тревожно затрещал селектор. Звонок был похож на тявканье мопса.