Промзона

Бельский не соврал: в течение следующих двух недель контрольный пакет Черловского авиазавода, которым доселе владел директор и группа менеджеров, через ряд компаний оказался записан на группировку Курбана.

Другое дело, что группировка не умела, да и не могла обеспечить заводу ни сбыта, ни контрактов, ни комплектующих. Завод мгновенно оказался опутан сетью мелких фирмешек. Фирмешки высосали из него все деньги, забрали продукцию — и проделано это было так хитро, что в итоге завод им же и оказался должен. На первый взгляд в фирмешках тоже сидели люди Курбана. Но только на первый взгляд.

Люди Курбана только отвечали за все и приносили своему шефу тоненький пакет с наличкой, а основные финансовые потоки плыли в направлении настоящих Хозяев фирмешек — группы Константина Цоя.

Курбану при этом деньги тоже перечислялись, — на счет небольшой оффшорной фирмы в Лихтенштейне. Фирму зарегистрировал Цой, потому что Курбан разбирался в оффшорках, как свинья в апельсинах, и Курбану сказали, что он — ее единственный владелец.

Особых перемен на заводе не произошло: группировка Курбана как охраняла его, так и продолжила охранять. Директор завода исчез: некоторое время говорили, что Курбан прячет его от москвичей. Но потом по области поползли нехорошие слухи. Скандал начал разрастаться, газеты задавали нелицеприятные вопросы — ведь пропал, в конце концов, не какой-нибудь начальник хлебопекарни, а герой Соцтруда, директор градообразующего и секретного предприятия.

Через три месяца после убийства генерального в область приехал Константин Цой. Разговор между ним и губернатором шел об угольных разрезах, а в конце разговора Цой спросил:

— А кстати, Курбана-то этого, который Мельникова убил, арестовали или нет?

— Почему ты считаешь, что Мельникова убил Курбан? — спросил губернатор.

Цой пожал плечами.

— На аэродроме его Курбан встречал? Курбан. Завод Курбану достался?

Курбану. Вот смотрите, что происходит! Человек отказался с нами сотрудничать.

Нанял бандюков для защиты. Бандюки же его и убили. Завод взяли себе. Акции записали на свои фирмы. Зарплаты четвертый месяц не платят, налогов не платят, все деньги Курбану идут. А избирательную кампанию вам кто будет оплачивать?

— А вы? — простодушно сказал губернатор.

— Так что ж мы будем оплачивать, если у вас такая политика, что за наши же деньги на этом заводе бандит сидит!

— Вообще-то это безобразие, — сказал губернатор, — моего личного друга убили какие-то бандиты, а МВД даже не шевелится. Завтра же распоряжусь!

Спустя три месяца Курбан позвонил Бельскому из Вильнюса. Он был в панике. Ментовка обкладывала его, методично и планомерно. Все считали, что если завод отошел Курбану, то и директора завалил он. Деньги с завода куда-то утекали, тот оказался не столь прибылен, как думал Курбан. Губернатор тоже, видимо, имел преувеличенные представления о потоке наличности, генерируемой заводом: во всяком случае, через посредников до Курбана доходили предложения договориться, но суммы, которые в них упоминались, были какие-то совершенно несообразные.

Курбан требовал помощи:

— Если меня возьмут, я за всех грузиться не буду! — заявил Курбан, — я на себя Мельникова не возьму!

— Погоди, успокойся, — отозвался Бельский, — ты откуда звонишь? Из дома?

— Нет. Я в Вильнюсе. Я свалил.

Голос Бельского прозвучал в трубке с секундной задержкой.

— Завтра мой человек будет у тебя. Мы тебе поможем.

На следующий день посланец Бельского действительно приехал в Вильнюс. Он рассказал, что Бельский и еще один человек из очаковских лидеров сейчас в Нью-Йорке, и пригласил Курбана в Нью-Йорк. Курбана к этому времени уже объявили в розыск, пока только на территории России. Его снабдили липовыми документами и выдали билет и визу в Америку, и так как его пригласили в Америку, а не в какой-нибудь Усть-Засранск, Курбан не почувствовал подвоха.

Его спасла случайность. Курбан летел в Нью-Йорк с пересадкой во Франкфурте, и так как он летел первым классом, то на пересадке он прошел отдохнуть в VIP-зал. Там он встретил знакомого коммерсанта из соседней области.

Коммерсант еще не знал, что Курбан в розыске. Коммерсант уселся в широкое кожаное кресло напротив Курбана и сказал:

— А Цой-то с вашим губернатором закорешился! Я у него в приемной сидел на предмет поставок угля, тот час не выходил, с кем, думаю, там сидит? А выходят в обнимку с Цоем!

— Ну и что? — сказал Курбан, который, напомним, по большому счету, был простой сибирский валенок и во взаимоотношениях в высоких сферах разбирался очень плохо. Он даже не знал, кто именно делал ему оффшорки.

— Ничего, — сказал коммерсант, — но он же под Бельским ходит. Тебя-то как, не съедят? Вроде Бельский на заводе твоем блатовал…

Курбан рассеянно попрощался с коммерсантом и покинул VIP-зал. В Нью-Йорк он не полетел. Он полетел в Швейцарию. В Швейцарии он позвонил в банк, в котором Бельский открыл счет его фирме, и узнал, что те деньги, которые Бельский перевел ему как часть доходов завода, были позавчера отозваны со счета. Переведший деньги банк написал, что произошла ошибка, и отозвал платеж.

Курбану все стало ясно.