Промзона. Снежная Королева (СИ)

— Знаете, я вообще не скучаю по старому миру. Абсолютно. В чём-то я даже благодарна четырём всадникам за то, что они проскакали по планете. Но есть кое-что, чего мне всё же не хватает, — она горестно вздохнула. — Холодильник. Большая морозильная камера. Это моя мечта. Увы, несбыточная, — постучала пальцем по одной из банок. — Приходится выкручиваться. Засаливаю, консервирую, вялю. Ну а что ещё делать? Плохо, когда мясо пропадает. У хорошей хозяйки такое не должно происходить. Это ненормально. Хотя, у меня, можно сказать, производство безотходное. Что-то собачки скушают, что-то пойдёт на удобрение для растений. Эх, видели бы вы, как моя конопля растёт на останках! Не травка, а загляденье! Забористая. Вороны от неё без ума.

Цветочница взяла с металлической тумбочки пилу с мелкими зубьями, снова повернулась, её губы растянулись в жутком подобии улыбки.

— Ну что же, пора приступать к делу. И не думайте, что всё это доставляет мне удовольствие.

Судя по её довольному лицу — доставляло.

Глава 5

Герда ещё никогда не была так напряжена. Притворяться, что она до сих пор полностью парализована, получалось всё тяжелее. Хорошо, что людоедка теперь не часто на неё смотрела — можно было хотя бы иногда моргнуть, сделать осторожный глубокий вдох.

Цветочница, как гусыня, переваливаясь с ноги на ногу, подошла к верстаку. Целый рой мух взвился в воздух. Отражая крыльями свет свечей, они походили на искры. Связанный мужчина дёрнулся, потом принялся умолять:

— Прошу, не надо! Не надо, не надо!...

— Надо, — равнодушно отозвалась людоедка. — И я больше скажу — необходимо.

Она туго перетянула ему ногу жгутом выше колена и начала деловито пилить. Острые зубцы рвали плоть, кровь хлынула на верстак. Комната наполнилась воплями, которые даже грохот грома не мог заглушить. Герда ощутила, как к горлу подкатила тошнота. Она, дитя войны, многого насмотрелась. Помогая в больнице, видела, как врачи отрезали ноги, руки, как обрабатывали и зашивали ужасающие раны. Но сейчас, среди красных кирпичных стен, эта ампутация выглядела как что-то невероятно чудовищное, до крайности жуткое. На некоторое время Герде показалось, что всё происходящее — не реально, что она уснула и попала в бредовый сон.

«Я сплю, я сплю...», — заколотилось в голове.

Вот только проснуться не получалось. Кошмар продолжался.

Цветочница сосредоточенно пилила ногу, острые зубцы с хрустом вгрызались в кость. Несчастный на верстаке давился собственными криками.

Герда снова ощутила холод. Он зародился где-то внутри живота и начал расползаться, проникая в каждую клетку тела. Если бы сейчас людоедка поглядела на неё, то наверняка что-то заподозрила бы — сдерживать эмоции уже было невмоготу, они отражались на лице ясно и чётко. И взять себя в руки не получалось. Это походило на балансировании на краю пропасти.

Цветочница допилила ногу, затем подошла к шкафчику, взяла бинты и вернулась к своей жертве.

— Потерпи, потерпи, дружочек, — пробормотала она. — Не так ведь и больно. Я ведь давала тебе обезболивающий напиточек? Давала. Я о тебе забочусь, как о родном, а ты кричишь. Нехорошо это. Подумаешь, нога. Это пустячок. Сейчас тебя залатаем, будешь, как новенький. Потерпи, кормилец ты мой бесценный, потерпи.

Мужчина дёрнулся и затих. Цветочница нахмурилась, вгляделась в его лицо и с досадой констатировала:

— Сдох, зараза. Ещё и обделался, теперь убирать за ним. Ну что же вы все такие слабенькие-то, а? — не сдерживая злость, она ударила кулаком по верстаку. — И вот как мне с такими слабаками мясо сохранять свежим? Стоит всего лишь ногу отрезать, как все уже норовят на тот свет удрать. Все слабые. Все! Хотя... — она мечтательно уставилась в потолок с остовом люминесцентной лампы. — Был у меня один. В прошлом году. Да, точно, в конце сентября его поймала, как сейчас помню. Он был мелкий, сухонький, на вкус как подошва, но знаете что? Этот мужичок целую неделю продержался. Я ему и руки, и ноги отрезала, а он всё никак помирать не хотел. Скала, а не человек. Уважаю таких. Стойких, отрицающих саму смерть.

Она взглянула на Герду. Той померещилось, что в полумраке возле верстака стоит вовсе не женщина, а огромное чудовище с налитыми кровью блестящими глазами. Монстр в ореоле из суетящихся насекомых, повелительница мух. Голос людоедки стал елейным:

— Что-то мне подсказывает, лапушка, что и ты такая же, как тот мужичок. Стойкая, сильная. Жаль заключить пари не с кем, я бы многое поставила на то, что ты продержишься больше недели. Я просто уверена в этом. Ты ведь меня не подведёшь?

Герда чувствовала, что её вот-вот начнёт трясти, нервы были на пределе. Ей казалось, что взгляд людоедки проникает в мозг и копошится там, точно ядовитый червь. Ещё и муха села на щёку и принялась ползать. Терпеть такое уже не хватало сил, внутренний голос буквально вопил: «Действуй! Встань и напади на эту тварь! Убей её, убей!..»