Проникновение

Во сне видела дом, занесённый снегом, высоко в горах, где встретились двое. Им бы хотелось остаться там навсегда. И пусть бы на перевале весне замело все пути! Они не будут зажигать свет. У них есть свой. О таком свете писал Платон[23]. Из окон-глаз льётся солнечный свет нашей души. Днём человек видит: подобное встречает подобное, свет к свету, а в темноте ночи слепнет. Но частицы света неоднородны. И если изобрести волшебный прибор, способный свету внутри нас придавать оттенки цвета, то более богатой палитры художнику не найти: мы все разные. Радугу могут видеть те, кто совпадает или противоположен в спектре цветов. Я повсюду видела розовый свет, потому что и у Арно он был таким же. Кира и Ульвиг — жёлтый и синий. Руки впервые соприкоснулись над русско-чешским разговорником, и всё вокруг засияло нежно зелёным. Вряд ли смогут объяснить друг другу, почему лучи из окон сливаются, просто дали себе зелёный свет. Нашли друг друга в сети, встретились наяву и снова ушли в свои сны. Вернее, в один сон на двоих. В совместное сновидение. Наяву им трудно понять друг друга, языки схожи, но отличаются, говорили касаниями, как глухонемые, письма читали при помощи электронных переводчиков. А во сне не нужны ни слова, ни ощущение пальцев на коже. Предрассветные вещие проникновения.

— Может, не ты мне снишься, а я тебе? Может, я не существую, и ты меня создал во сне?

Надеются, что откроют мир, где впервые встретились, или смогут построить его. Опасное путешествие! Считать себя архитектором снов всё равно, что считать Землю центром Вселенной и верить в плоский мир. Во сне нет ветра, и снег неподвижен за окнами.

Знаю теперь: самая сильная связь — между убийцей и жертвой, общая тайна, общая боль, общее откровение. Им придётся не один раз умереть и воскреснуть прежде, чем женщина с юга сойдётся с мужчиной с севера, а звезда изменит свой цвет. Они будут искать друг друга, чтобы обрести себя. Смелое путешествие. Почему бы вам не оставить их в покое? А заодно и меня тоже? Может, хватит гасить неугодные свечи? В мире и без того темно!

Опять промолчишь?

Записка с указаниями ждёт в шале на зеркале: «Учись у сноубордистов. Следуй изгибам горы, позволь ей направлять себя». P.S. не читается. Бесшумный полёт совы за окном — как росчерк.

Не желаю быть ни сёрфером, ни ловцом жемчуга, ни сноубордистом. Не хочу лететь через горы к океану. Вижу, как с гор сходит лавина. Хочу им помочь, провести безопасными тропами, неосвещёнными коридорами лабиринта снов.

— Слушайте голос, говорящий в ветре.

* * *

— Как давно я не видел снега! Я вернулся домой?

— Это пепел. А ты умираешь.

Корабли, что сюда нас доставили, сожжены. Нил почернеет сегодня. Александрия в дыму. Я лежу у воды. Над головой небо огнедышащей пастью дракона. Ветра нет. Отвесно падают белые хлопья. Пепел похож на снег, но, едва коснувшись земли, превратится в золу. Запах кипящей смолы и горелой плоти сковывает дыхание, сажа вяжет язык. Мои воины один за другим уходят в Вальхаллу. Смотрю им вслед сквозь густой пепельно-серый туман. Я — единственный выживший в битве.

— Не пристало вождю умирать последним.

Тысячи молний ударили разом по захваченным кораблям. Мои колесницы должны были уничтожить катапульты Египта с тыла, но не успели. Гроза помогала им сеять огонь.

— Не все жрицы повелевают грозами, лишь одна из них. Чем помочь тебе, воин?

— Торк[24]… Разожми мне на горле торк. Задыхаюсь.

— Теперь знаешь, что золото душит. Оно не смогло заменить вам родные края.

Воспоминания мелькают яркими вспышками в голове, словно кто-то ведёт по тёмным коридорам лабиринта от одного факела на стене к другому. Но не все факелы принадлежат моей памяти, среди них безжалостно разгораются те, что должен был узнать или предвидеть, но пропустил.

— Мага вновь претендует на трон. Царь египетский, Птолемей Филадельф, устраивает пир для бесстрашных воинов накануне битвы![25] Лучшие из лучших, двери фараона всю ночь будут открыты для вас, а вино, угощения и ласки женщин неисчерпаемы. Торопитесь, скоро начнётся война! — щурясь от солнца, кричали глашатаи с башен дворца.

— Наёмников больше не купишь за золото, им нужна земля. Та, что выше по течению Нила. Кельты готовят восстание. А Мага обещал им потерянный рай. «Море» в пустыне, великий оазис Фаюма[26]. На этот раз они будут биться не на твоей стороне, повелитель, — тихий голос жрицы дрожал в темноте за его стенами.

Таяли свечи. Тонкие пальцы нежно перебирали мне волосы. Фараон подарил её мне — Киру, сокровище своего дворца. Арфы журчали ручьями оазисов, систры пересыпали золотой песок, солнечный тростник шелестел на ветру, волновался, точно далёкое море.

— Моя жизнь — танец, засевающий поля радости, где нет усталости.

Новое королевство, где мы все обретём свободу и отдохнём от войн. Где будем править: ты и я. Поля радости для влюблённых.

Мой сон был украден до восхода синей звезды.