Проникновение

— Доверие… С первых же дней знакомства задавал мне чересчур личные вопросы. Знала, что должна ответить не потому, что ты — мой наставник, а потому что и так знаешь ответы, спрашиваешь, чтобы проверить, смогу ли рассказать всё откровенно. Между нами была связь, почти телепатия, ты будто чувствовал меня.

— Предвидел. Итак, о звёздах. Многие из них давно превратились в чёрные дыры, а мы наблюдаем свет их прошлого. Вселенная создана взрывом, явлением точки в круге пустоты. В чёрном ящике хранилась плёнка с записью нашего мира, и кто-то там, наверху, нажал кнопку «play», с тех пор Вселенная расширяется, время идёт вперёд, картинки меняются на экране, мы живём и умираем. Когда фильм закончится, нажмут на быструю перемотку, космологи прозвали её Большим сжатием. Фильм начнётся сначала, но ни герои на экране, ни зрители в зале не узнают, сколько всего было кинопоказов и что ждёт в финале. Тем не менее, фильм давно снят и смонтирован. Можем закидать экран поп корном. Режиссёр разведёт руками. Вам не понравилось? Что ж, на то воля Всевышнего. Но вы трое прорвались в монтажную, видели километры вырезанной плёнки: ненужные дубли, черновые и засвеченные кадры. Ещё немного и смогли бы смонтировать свой фильм. Но из отснятых кадров, а не заново переписать сценарий. Ваши звёзды мертвы, их свет — иллюзия. Видишь ли, Кира, в каждом возвращении, когда избегаем смерти, ветка реальности сходится с той веткой других людей, которая иллюстрирует нашу смерть предыдущих воплощений. Лица спящих — как погребальная маска мумий, хочется протянуть руку и сорвать её. Но под маской — бездна, поглотившая все лица на свете. Не понимаешь? А Ульвиг поймёт…

— … Obetoval svou sestru pro Kira …

— You — bastard!!!

— Beware! You’ve lost your sword![53] Всегда знал, что людям нужно сообщать то, что они способны понять.

— Хочешь сказать, не я вызвала ветер, а сестра Ульвига умерла вместо Киры? Необходимая жертва?

— Маугли, в колоде жизни все карты одинаковы, количество игроков за столом не меняется, выбора не существует. Не верил, что предашь Братство ради двух волков-одиночек. Говорят, дети-маугли лишены сочувствия. Не предполагал, что тебя подведёт именно оно.

— Если в человеке со временем не вскрываются изъяны, с ним становится скучно.

— Заскучать не успеем. Шампанское отравлено снотворным. Кира? Ульвиг? Cheerio!

— Предатель!

— Твоё здоровье, Маугли! Я пришёл проводить вас.

«Воды подземных рек стережёт перевозчик ужасный —

Мрачный и грязный Харон…

… Мёртвых на утлом челне через тёмный поток перевозит»[54].

Картина вторая: «Покой над морем» (пейзаж)

Эпизод 1. Вода

Это был последний из реальных снов. Снилась война. Ты был рядом. Знала, что проснусь в слезах: во сне мы окажемся по разные стороны забора с колючей проволокой. Сидели на крыше дома, на скамейке. Её, наверно, туда поставили до войны — глядеть вдаль, на город. Теперь мы «любовались» его руинами: почерневшие дома с выбитыми стеклами, выжженная трава, вспаханный гусеницами танков асфальт.

Ты сказал:

— Война сюда придёт завтра, а сегодня нужно как следует выспаться. И протянул мне блестящую круглую конфету с надписью «Escape».

— От таких не заснёшь, — попробовала возразить.

— Съешь две или три.

Лежала у тебя на коленях, во рту было сладко от конфет, ты гладил мои волосы. Мне снился сон. Сон во сне. Ветер, чайки и море. Синее-синее.

— Синее-синее море и у самого берега — остов ржавого корабля. Странное сочетание, — сказал мне ты.

— Где мы? — спросила Маугли.

— Это место, где никто никогда не видел снов, — ответил Аморген.

— Тюрьма для взломщиков?

— Человек мечтает о тюрьме, думая, что мечтает о свободе.

Слышала ваши голоса сквозь сон. Пробуждение было мучительным. Водораздел между миром живых и миром мёртвых. Ощущение ледяной тяжести. Земли, погружающейся под воду. Как в «Бардо Тёдол»[55], когда душа покидает тело. Медленное расставание с собой, и на глубине — растворение в невесомости. Будто всё, что некогда было мной, смывает слой за слоем вода.

Вода…

Здесь много воды: льётся с неба, накатывает на берег волнами, оседает на лицо мокрыми поцелуями северных ветров. И фонтаны, они постоянно их строят. Зачем в закованном в свинцовые тучи городе, где непрерывно идут дожди, нужны фонтаны? Вода посреди воды. И без того холодно и промозгло.

— Это красиво, — безапелляционно утверждают они.

Во всех снах ищу море, яркий солнечный пляж и мост на другой берег. Но когда нахожу туда дорогу, небо темнеет и начинается осень. Почему-то знаю: пока они не хотят, чтобы я вышла к морю, не найду его. Здесь никто не видел моря, как не видел снов. О снах говорят, не смолкая, как и о штормовом предупреждении. По легенде, раз в сто лет город уничтожает волна. Но со временем он возрождается. Отпевают погибших, восстанавливают дома и фонтаны и продолжают жить. Никто не может покинуть город, потому что это место, где не снятся сны.

— Мне снятся! Мост, уходящий под воду. И чей-то голос требует: «Надо идти!»