Проникнуть в мысли BTK. Подлинная история тридцатилетней охоты на жесточайшего серийного убийцу из Уичито

Касарона глубоко вздохнула и принялась рассказывать о том, что ей привиделось в беспокойном сне некоторое время назад. Почему-то она оказалась в Венеции вместе с Рейдером. Они сидели за шатким металлическим столиком на площади Сан-Марко. На другом краю этого огромного пространства высились массивные готические колонны и изящные арки Дворца дожей, толпились туристы с фотокамерами и покупками. Ей было очень тревожно. Даже во сне по коже бегали мурашки. Что-то не так, и она неотрывно следила за Деннисом взглядом, как бурундук или белка смотрят на человека, протягивающего кусочек хлеба.

Тот понимал, что женщине не по себе, но это его не касалось. Все лишь часть игры. И Крис осознавала, что произойдет нечто ужасное, это вопрос времени. Действительно, спустя несколько минут он сделал это — опустил правую руку к поясу и начал возиться со своим черным кожаным ремнем. Он хотел накинуть его ей на шею. Касарона встала и выскочила на огромную площадь под открытым небом, решив, что среди туристов окажется в безопасности. Однако Рейдер моментально последовал за ней и скоро уже стоял за ее спиной, сжимая в руках натянутый ремень. Она побежала, отчаянно пытаясь найти защиту. ВТК неотступно следовал за ней — избавиться от мучителя не удавалось.

— Я никогда не рассказывала этот сон Деннису, — добавила Касарона, разгрызая кусочек льда. — То есть говорила, что во сне была с ним в Венеции, но ничего не уточняла про ремень… Понимаете, Рейдер просто помешан на снах. Он действительно верит, что один и тот же сон может одновременно сниться двум разным людям. Мне даже думать о таком не хочется.

Впервые мы столкнулись в декабре 2005 года, когда я обратился к Рейдеру с просьбой об интервью. Он переслал ей мое письмо, и она тут же перезвонила в офис, оставив краткое сообщение с предупреждением о нарушении прав, ведь Рейдер принадлежал ей. Он стал ее добычей. У Касароны был эксклюзив на встречи, и благодаря этому она получит контракт на книгу и начнет литературную карьеру.

Разумеется, она была права. Очень даже. Но, если бы я был человеком, который пасует перед возникающими препятствиями, то, наверное, так и остался бы рядовым опером ФБР, патрулирующим улицы Детройта. Я не стал перезванивать, решив, что рано или поздно она объявится сама. Спустя три недели я вновь написал Рейдеру, повторив просьбу и выразив удивление его решением переправить предыдущее письмо Касароне. Тем самым хотелось спровоцировать на реакцию обоих. Женщина не замедлила обратиться ко мне с личным электронным письмом, направленным через мой интернет-сайт. В нем повторила, что обладает эксклюзивом на Рейдера и разговаривать он будет только с ней. При этом упомянула, что прочитала все мои книги и является, если можно так выразиться, большой поклонницей моего творчества. Я решил не отвечать.

Путь Крис к нашей встрече в этом лобби-баре сочетался с массой переживаний, проблем и огорчений.

Спустя пару дней Крис снова позвонила в офис. Я снял трубку, и мы коротко переговорили. Она рассказала, как заинтересовалась данным случаем и почему хочет написать книгу. А я уже начинал немного злиться из-за того, что она перекрывает доступ к Рейдеру, — что мне, вообще-то, совершенно несвойственно.

Я ответил, что впервые занялся делом ВТК еще в 1970-х годах и за несколько десятилетий, проведенных на переднем плане борьбы с преступностью, собрал обширные научные данные о подобных типах. И все это позволяет мне объяснять читателям мотивы насильственных преступлений так, как она никогда не сможет.

— Понимаю, я же прочитала все ваши книги, — ответила Крис. — Но никак не могу позволить вам поговорить с Деннисом. У меня куча неоплаченных счетов, и деньги от контракта на книгу уйдут на долги перед всеми юристами.

— Так у вас пока нет контракта? — осведомился я.

— Ну… пока нет. Но обязательно будет, — сообщила женщина.

— Тяжелое это дело — издать книгу, — сказал я. — Я написал несколько бестселлеров и могу сказать, что это очень нелегко — продать произведение издательству. Даже для меня.

— Да уж я знаю, — вздохнула она.

Через неделю у нас состоялся еще один разговор. Потом еще. А я, как известно, весьма неплох по части разговоров с людьми. Между нами завязалась своего рода дружба. И после пяти месяцев колебаний — в течение которых мне частенько приходилось выступать в роли психотерапевта, вникающего во все ее горести и печали, — Касарона наконец уступила. Она согласилась поделиться драгоценным эксклюзивом на Рейдера и разрешит ему поговорить со мной.

Это было очень любезно и щедро с ее стороны. Единственным «но» было желание присутствовать во время беседы, чтобы потом сопоставить свои впечатления о Рейдере с моими.