Пронзая ткань времени

– Господа, я Пьер Шарби, личный врач сенатора. Доложите мне ситуацию. Какова клиническая картина?

Бюжо принялся ему объяснять. Руки Марго, бегающие по животу сенатора, спустились ниже и стали ощупывать его лобок. Шарби и Бюжо замерли в изумлении. Никто не ожидал такой бесцеремонности от студентки, случайно зашедшей в смотровую.

– Маргарита, всему есть предел! Немедленно убирайтесь вон! – заорал Бюжо.

– Зачем вы это сделали? – несколько спокойнее спросил Шарби.

– Да вот хочу посмотреть, как у сенаторов здесь все устроено. Неплохо, в общем, конечно.

Сенатор возмущенно приподнялся на столе, но потом рухнул обратно.

– Уберите ее! – Бюжо не унимался, однако стараясь не приближаться к девушке. Он еще помнил удар тяжелой колбой по своей лысине. Профессор повернулся к личному врачу сенатора. – Это Марго, студентка, полусумасшедшая.

– Девушка, что вы себе позволяете? – Шарби уже не на шутку разозлился и схватил Марго за руку.

– Господин Шарби, вы лучше скажите, что это за шрам внизу живота? – Девушка выдернула руку и показала Шарби на разветвленный шрам на теле сенатора.

– Это след от травмы в детском возрасте. Его тогда еле спасли, – сказал Шарби. – И что вы в этом шраме увидели, милая мадемуазель?

– Атипичный аппендицит, если можно так выразиться. В его атипичности виновата эта самая травма. Очень много времени потеряно. Вы же знаете, что такое перитонит? Если его немедленно не прооперировать, на одного сенатора во Франции будет меньше. А мне нужно еще этот прибор сдать. – Марго отошла в сторону.

– Но мы… – пытался что-то сказать профессор, но Шарби его перебил:

– Немедленно провести сканирование на аппендицит!

Вышедшая в коридор Марго увидела, как на каталке повезли потерявшего сознание сенатора в соседний кабинет. Она заметила свешивающуюся руку сенатора, на которой блестели дорогие часы Cartier. Часы уже мало кто носил, но они еще оставались предметом престижа и обозначали высокий статус владельца.

Буквально через секунду из распахнувшейся двери выбежали санитары, увлекая каталку в операционную. Снова мелькнули часы Cartier. Марго встала и вызвала такси, чтобы вернуться в университет, где ее уже ждала взбудораженная Сюзанна.

– Нет, ты представляешь? Весь университет на ушах стоит: профессор пропустил обычный аппендицит! И у кого – у сенатора! Реальная угроза перитонита. Еще чуть-чуть – и все. Но ему уже сделали операцию, все вроде хорошо закончилось. Вовремя его личный врач приехал, а то бы помер сенатор в нашей клинике. Что было бы тогда с нашим финансированием, представляешь? Ты что, там была и ничего не видела?

– Нет, не видела. Мне же прибор надо было сдать, – устало сказала Марго. Ей очень хотелось спать, несмотря на дневное время. – Вообще-то, это был не обычный аппендицит. Очень нестандартная ситуация и под обычные определения не подпадает. Главное, что все хорошо кончилось. Ну, все, я пошла к себе, приболела что-то.

Марго ушла, оставив Сюзанну в полном недоумении.

С тех пор профессор обращался с Марго сугубо официально. Его мечта расправиться с девушкой превратилась в маниакальную идею, которая его ни на секунду не покидала. Он ждал удобного случая, он умел ждать, и такой случай ему представился.

В группе Марго был студент, Жан-Мари Ленорман, который был в нее влюблен еще с первого курса. Марго нравился Жан-Мари, но она все никак не могла решить, любит она его или нет. Они проводили вместе свободное время, вместе готовились к занятиям, иногда целовались. Жан-Мари был парнем терпеливым, но настойчивым. Однажды после бурной студенческой вечеринки, воодушевленные изрядной долей спиртного, они отправились гулять в городской парк. Побродив по пустынным аллеям и вволю нацеловавшись, они уселись на первую попавшуюся скамейку. Марго наконец позволила парню себя раздеть. Охваченные бурной страстью и не замечая, что делается вокруг, они отдались своим чувствам. Вдруг Марго вскрикнула: прямо напротив их скамеечки стояли двое полицейских и с любопытством наблюдали за парочкой, занимающейся любовью.

– Слушай, Бернар, – сказал один из полицейских, обращаясь к другому, – я тоже не против позаниматься любовью на скамеечке в парке. Я не против. Моя Ребекка тоже страстная девушка и любит экзотику. Но вот выбрать скамеечку прямо напротив мэрии, да еще у памятника отцу-основателю города, – это уже слишком. Как-то уж очень вызывающе, ты не находишь?

– Она бы еще на постамент залезла, – хихикнул второй. – Вот что, собирайтесь-ка, ребята, в полицейский участок, там разберемся.

К утру из полицейского участка их отпустили, но протокол о нарушении общественного порядка составили и отправили в университет. Сюзанна, встретив расстроенную подругу на следующий день в университете, отвела ее в сторону, негодующе зашептала: