Пронзающие небо

Вихрь не был поражён ледовой стрелою, потому что к этому времени он пробился за частокол, туда, откуда в последний раз слышал зов своих хозяев. Их там уже не было — в это время они уже в небе парили, и измученный вот уже почти целый час продолжающейся напряжённой схваткой, конь был прижат к частоколу, и, окровавленный, израненный, продолжал отбивать атаки кидающихся на него со всех сторон рычащих убийц. Один из волков прорвался таки — запрыгнул ему на спину, впился в неё клыками, но Вихрь встал на дабы и попросту размозжил наглеца об частокол. Но он был истомлён, дыхание вырывалось с трудом, многочисленные раны лишали сил, ещё несколько минут и… тут зов Дубрава! Вихрь никогда его прежде не слышал, но сразу же понял, что — это связано с его хозяевами, и тут — откуда только силы взялись! Несколько могучих прыжков — несколько сильнейших ударов копытами — волки, видя, что столь вожделенная добыча уходит, удвоили свои усилия, неслись, прыгали на него со всех сторон — но Вихрь титаническим огненным потоком пробивал их заслоны; они разлетались десятками и наконец даже испугались — почудилось им, будто не простой этой конь, а какой-то небесный, принадлежащий некоему ненавистному им весеннему божеству. И потому Вихрь подбежал к Дубраву, который лежал, не в силах подняться, и глядел на него добрыми, измождёнными глазами:

— Ничего, ничего, конь мой добрый — со мной всё будет хорошо. Ты вон о них позаботься… — и он кивнул на троих ребят, к которым со всех сторон подступали волки.

Оля услышала эти слова, и сразу обернулась:

— Нет, дедушка Дубрав. Как же мы можем вас оставить?.. Нет, нет — мы не оставим вас; даже и не думайте, нет-нет…

А Вихрь налетел, разметал готовящихся к прыжку волков, стремительно развернулся, ещё нескольких сшиб уже в полёте, и тут опустился рядом с ребятами — перепуганные небывалой его мощью волки замерли, даже отступили немного, но в это время разразился вопль Яги:

— Да что ж вы медлите?!.. Немедленно их растерзайте!.. Немедленно! Или я вас сама растерзаю!..

Да — Яге и столкновение и падение было ни почём — хотя её тело и изломалось, но благодаря волшебству уже и зажило большинство ран, и только чудовищный её нос был выгнут под неестественным углом и при каждом вздохе издавал пронзительный треск — она выбралась из под груды обломков, и теперь, как могла скоро поспешала к этому месту. Лесная ведьма ещё не совсем пришла в себя, ещё не могла вспомнить ничего из тех многочисленных заклятий, которые знала, но уже леденил её нечеловеческий голос — и волки обрели поддержку, вновь неистовым пламенем полыхнули их глазищи, распахнулись, выпуская волны воя, клыки, напряглись мускулы — вот сейчас свершится прыжок!

Ребята уже уселись на спине Вихря, держали Алёшу — конь вскочил.

— Нет — ну не можем же мы Дубрава здесь оставить. Ведь его же… — быстро проговорила Оля…

Дубрав которого не растерзали потому только, что чувствовали поблизости иную, горячую, молодую кровь, услышал эти слова, и в тихой печали, прощаясь уж жизнь молвил:

— Вихрю не унести всех нас. Скачите дети, не поминайте лихом…

— Нет, нет. — тихо, но твёрдо отвечала Оля, и, быстро обернувшись к Ярославу. — Ведь мы же не оставим его здесь, правда…

— Да чтобы волкам на растерзание?.. Никогда! — выкрикнул мальчик.

Вихрь увернулся от бросившегося на них волка (ведь не мог же он теперь бить копытами и дёргаться!) — ещё один прыжок, и вот он уже рядом со старцем Дубравом. Ярослав выпустил Алёшу — теперь одна Оля его удерживала — и перегнулся в седле, призревая страшную опасность, перегнулся, протянул к Дубраву руки.

— Не надо, что ж вы… — прошептал старец, но, понимая, что они всё равно его не оставят, протянул к нему руки…

В это же мгновенье на спину старца бросился матёрый, здоровенный волчара, впился зубами в его шубу.

— А-а-а! — в безумной радости взвыла Яга. — Сейчас с коня то свалитесь! Свалитесь!!! Не уйдёте!

Но шуба итак уже почти была разодрана ветром, когда Дубрав бился со Снежной Колдуньей в небесах — теперь же она разорвалась полностью и осталась в волчьих клыках — таким образом волк только облегчил задачу Ярослава, ведь без шубы старец весил значительно меньше. И всё же, он едва не вылетел из седла, всё же до крови прикусил губу — пока ещё держал и сам удерживался, но в любое мгновенье мог вылететь из седла, и ведь Оля то ничем не могла ему помочь — сама едва Алёшу удерживала.

— Ну вот, не надо вам было… — извиняющимся тоном выговаривал Дубрав.

— Ну, что ж вы, а?! Прыгайте! Хватайте! Терзайте их! — так вопила Баба-Яга. — Ведь уйдут же! Ну же… А вы что?!..

Последний выкрик она обращала к тем чудищам, которые выбирались из под ледовых обломков и поспешали в своё подземное царство. Правда вот при столкновении иль при падении, все они уменьшились по крайней мере раза в три, так что даже и самые высокие из них едва ли доставали до пояса Яги.

— А-а-а, карлики — струсили! Всё расскажу Кощею! Уж он вас за трусость и вовсе в муравьёв превратит!..