Пронзенное сердце

Тишина, нарушаемая лишь ровными шагами лошадей да скрипом и звяканьем деревянных колес и железных доспехов, была как нельзя кстати. Эмилин размышляла. Неторопливо направляя коня по покрытой вереском земле, она углубилась в свои мысли, рассматривая реальную ситуацию с такой же тщательностью, с какой ювелир рассматривает алмаз: в каждой грани мог таиться изъян.

Будь в семье достаточно золота, чтобы купить Гаю свободу, ничего подобного никогда бы не случилось. Эмилин очень хотелось быть с детьми, и внутренний голос ее отчаянно протестовал против замужества. Она прекрасно понимала, что Уайтхоук никогда не позволит детям жить с ней, точно так же, как не даст денег для освобождения Гая.

Девушка безнадежно покачала головой. Она знала, что женщинам редко удавалось противостоять матримониальным планам мужчин — особенно тех, кто выше по положению в обществе. Изредка женщина, которая не могла смириться с помолвкой, уходила в монастырь, или же ей удавалось выйти замуж за другого раньше назначенного срока. Но в обоих случаях следовало ожидать беспощадной мести оскорбленной стороны.

Эмилин едва не рассмеялась вслух: на земле не было ни одного мужчины, кто мог бы жениться на ней, опередив Уайтхоука. Единственным спасением оставалось уйти в монастырь, хотя она прекрасно понимала, что абсолютно не подходит для монашеской жизни. Повзрослев, единственным жизненным путем для себя она считала замужество и мечтала о жизни в дружбе и взаимном уважении, подобной жизни ее родителей; о любви и созидании.

Абсолютно ясно, что в жизни с Уайтхоуком рая ждать не приходится. Конечно, могут быть дети, но все равно — ни мира, ни тепла, ни любви не будет. Это скорее можно найти в жизни на крестьянской ферме.

Все тело ломило от многочасового сидения в покрытом кожей деревянном седле, и девушка, вздохнув, попыталась пошевелиться. Дурная репутация Уайтхоука — это еще не самое плохое, подумала она. По крайней мере, он, кажется, раскаивается в своих грехах. Он богат и хорош собой, хотя и не молод. Эмилин подумала, что сын унаследовал его стать, высокий рост и способность быстро краснеть. Но тут же отогнала непрошеные мысли.

Что ее действительно пугало — так это грубость и прямолинейность будущего мужа. И Уот, и Тиб-би, не задумываясь, назвали его жестоким. Даже Николас — его родной сын — высказался сдержанно, но вполне определенно по поводу греховности отца. Как же все-таки умерла его первая жена, если вина за ее кончину пала на Уайтхоука? И за что его покаяние?

Эмилин чувствовала, что между отцом и сыном лежит пропасть горечи и ненависти. Лучше вообще никогда не выходить замуж, чем вступить в такой злобный клан. Однако сопротивление королевскому приказу равносильно попытке плыть против ледяного северного ветра.

«Уже слишком поздно», — мрачно подумала Эмилин. Ничто не сможет нарушить этих планов. Окруженная собственной свитой графа, она ехала прямиком в его замок.

В печальных раздумьях девушка невольно вслушивалась в скрип и стук колес ехавшей рядом повозки. И вдруг новая мысль искрой зажглась в мозгу. От ее неожиданной ясности и очевидности Эмилин даже выпрямилась — слова Николаса Хоуквуда, сказанные на лестнице ее дома, неожиданно прозвучали в ушах.

Она слегка улыбнулась. Возможно, способ освободиться от помолвки и остаться с детьми все-таки есть. Способ этот казался скорее глупым, чем опасным, но лучшего на ум не приходило. Ирония заключалась в том, что именно Николае предоставил ей способ помешать королевским планам.

— Миледи! — Голос Джоан нарушил сосредоточенность.

— Да? — Эмилин повернулась и улыбнулась служанке, которая сама вызвалась сопровождать ее, справедливо решив, что не пристало женщине одной путешествовать с мужчинами в течение нескольких дней. Девушка была признательна ей за компанию.

— Миледи, туман сгущается, он уже похож на суп, мы подъезжаем к лесу, — продолжала Джоан. — Может, нам лучше остановиться, а не лезть на рожон? — Глаза горничной казались полными страха, а встревоженный тон удивил Эмилин.

Занятая своими мыслями, девушка совсем не заметила, что плотная пелена тумана почти полностью покрыла окрестности. Лес едва виднелся, темно-зеленый, неуютный и печальный от непрекращающегося дождя.

— Не знаю, Джоан, — ответила госпожа и заметила, что та нахмурилась. — Что случилось? Ты не заболела?

— Ах, вовсе нет, миледи. Я просто боюсь ездить в таком тумане. Здесь, на севере, в лесах и болотах водится нечистая сила.

Эмилин нетерпеливо вздохнула:

— Джоан, это всего лишь сказки!

— Да-да, именно. Те, которые рассказывают у камина в холодный снежный или дождливый вечер. Но откуда-то они берутся, миледи? Томас слыхал, что привидения действительно существуют. — Джоан похлопала возницу по плечу. — Том, расскажи-ка леди, о чем мы сейчас беседовали, — потребовала она.

Молодой человек, слуга из Эшборна, ровесник Эмилин и Джоан, серьезно взглянул на госпожу и задумчиво потеребил чуб:

— Миледи, моя мать и дяди родом из этих мест, и мне приходилось слышать легенды о лесных духах и языческих демонах, издавна обитающих здесь. Говорят, их видели даже совсем недавно.