Проощание с детством

— Якушев и Михайлов, — в коридоре парни были вынуждены притормозить, потому что на их пути, как огромная грозовая туча, вдруг нарисовалась собственной персоной сама директриса Евгения Олеговна. Она внушала страх и уважение, которые испытываешь, если видишь перед собой ожившего мертвеца или гостя из темного потустороннего мира. Было в ней что-то такое, ведьминское, колдовское, что так любили высмеивать те, кто был посмелее. Если бы Диму или Колю попросили представить, как на их взгляд будет выглядеть злая колдунья из детской сказки, они без сомнения бы описали Евгению Олеговну, ее высокую прическу из седых волос, ее рубашку с воротничком под горло и брошь с каким-то породистым красным камнем, ее длинную юбку, подметавшую пол директорского кабинета и крючковатые, как птичьи лапки, ручки, ссохшееся, как у мумии тело.

— Почему вы не на уроке? — железным скрипучим голосом поинтересовалась «злая колдунья» и юноши почувствовали себя маленькими мальчиками, которых сейчас засунут в печь и съедят.

— Простите, — пролепетал Коля, мечтая только о том, чтобы поскорее исчезнуть.

— Я чувствую запах сигарет, — заметила Евгения Олеговна и по-лисьи повела своим крючковатым носом.

— Но мы же не в школе курили! — сдался Дима. Лицо Евгении Олеговны исказилось каким-то сложно характеризуемым выражением злости, презрения и в тоже время снисходительности. Она как будто увидела перед собой раздавленную колесами автомобиля жабу и ей было противно смотреть на раскатанные внутренности, но в тоже время жаль это несчастное существо.

Спасение было неожиданным и явилось друзьям в лице нового заместителя директора Андрея Андреевича.

— Евгения Олеговна, — воскликнул он, увидев директрису и какой-то смешной мальчишеской походкой направился к ней, — там вас к телефону… — он заметил Диму и Колю и улыбнулся им ободряюще.

Колдунья бросила на своих жертв последний уничтожающий взгляд и походкой призрака, летящего в нескольких сантиметрах над полом, исчезла в дверях лестничного пролета.

— Курили? — догадался Андрей Андреевич. Дима обреченно кивнул.

— Ну ладно, ладно, — сказал мужчина и посмотрел на часы у себя на запястье, — десять минут от урока уже прошло! Что у вас?

— Алгебра, — ответил Коля.

— Поторапливайтесь!

На улице поднялся ветер. Он срывал с деревьев листья и тревожно завывал в щелях на оконных рамах. Ремонта в кабинете математики не делали больше десяти лет, и он был заветной мечтой толстой грузной Натальи Леонидовны. Она напоминала большую черную курицу и когда она, пошатываясь из-за хромой ноги, ходила по классу, у нее странно тряслась слишком маленькая для такой туши головка. Ветер Наталья Леонидовна ненавидела не меньше, чем своих учеников, потому что в холодную ветреную погоду ее некогда сломанное колено начинало болеть, что делало ее еще более недовольной и вспыльчивой, чем обычно.

— Экзамен вы не сдадите, — проговорила она, облизывая узкие губы и обводя класс взглядом маленьких, как бусинки, глаз, — с вашей стороны было фатальной ошибкой не уйти после восьмого класса в училище.

Наталья Леонидовна причмокнула, пожевала язык и решила перейти на личности и теперь выбирала себе жертву.

— Летом вы, конечно же, валяли дурака, — продолжила женщина, — я вижу по вашим глазам, какие вы глупые. Якушев, — Дима, привыкший к тому, что все дергают именно его, благодаря дурной славе, которую он сам себе создал, поспешно встал и вытянулся по струнке, — пойди к доске и найди мне производную вот в этом примере, — противно поскрипывая мелом, Наталья Леонидовна начертила уравнение, один вид которого поверг Диму в неописуемый ужас.

Парень остановился, с недоумением глядя на старую поблекшую доску.

— И не забудь про точки экстремума, — напутствовала его Наталья Леонидовна. Она уселась на стул, который издал жалобный хруст при соприкосновении с ее массивным телом.

— Решай, Якушев, — распорядилась женщина. В классе тихо зашептались, Оля наклонилась к Рите и, поведала ей что-то на ухо, а потом тихо хихикнула. Маргарита тоже заулыбалась. За «казнью» Димы она наблюдала с видом спокойного насмешливого равнодушия.

— Я не знаю, — пробубнил Дима и, почувствовав, что сейчас получит удар, решил напасть первым, — и знать не хочу! И не нужна мне ваша алгебра!

— Значит так? — Наталья Леонидовна снова причмокнула губами и глухо хохотнула, — ты, Якушев, считаешь, что ты можешь опаздывать на мои уроки и, что они тебе не нужны? Если так, то можешь больше не приходить. А мне было бы интересно побеседовать с твоим отцом.

— У меня нет отца, — как-то приглушенно одернул ее Дима. Наталья Леонидовна пропустила эти слова мимо ушей. Она встала, доковыляла до его места и схватила его сумку и кинула ему.

— Без родителей не появляйся.

Дима беззаботно пожал плечами, взял свои вещи и ушел, хлопнув дверью так сильно, что давно не ремонтированные окна жалобно зазвенели, а с потолка посыпалась штукатурка. Наталья Леонидовна кашлянула и невозмутимо заявила:

— А теперь давайте напишем самостоятельную. Эти задания войдут в экзаменационные билеты.