Пропаданец

Мудрец уселся на кровати, разминая лицо ладонями.

– Ой, голова трещит!

– Не у вас одного.

– Что? Тоже?.. Вид у тебя невеселый. И эти панталоны с разрезами по краям… Ты не облевал их часом, или это такая расцветка? Гм… Так, говоришь, мы приплыли?

– Угу. Только в другом смысле.

– Э?

– Я говорю: у этого слова два значения. Мы приплыли во втором, которое скверное. И вообще, у меня целый ворох скверных новостей.

– Постой, погоди… Что-то я плохо соображаю с утра… Во рту будто хины насыпали. – Франног потянулся к прикроватному столику, взял кувшинчик в ивовой оплетке, напился. – Свежий… Почти свежий виноградный сок. Будешь?

– Спасибо, лучше дождусь, когда он заиграет.

– Ох-ох! Знаешь, мне снились кошмары!

– Не вам одному. Снились всем. Вы их помните?

– Н-нет. Помню, что было страшно, страшно до жути, а потом… что-то ударило меня… нет, накрыло… разорвалось внутри головы… Ой, как же ломит виски!

– Никто не помнит. – Я и сам не знал, почему решил умолчать о своем сне. – И у всех… кто остался жив, головки бо-бо. Даже наше высочество мается, весь побелел, словно мелом натерли. Вандора совсем никакая – кричит, что болит вся голова. Ну, у дамочек это обычное дело…

– Ох-ох! Что за странные звуки, как будто что-то стучит по корпусу там и тут. Ты не слышишь?

Я кивнул. Промолчал, затем с гримасой опустился на пятки. Нет, так еще больней, уж лучше стоять наполовину согнутым, придерживаясь за дверной косяк.

– И сейчас не утро. Третий час дня. Я к вам заходил раньше, убедился, что живы… Я сам еле прочухался час назад.

– Шахнар! Но почему…

Я передернул плечами, что стоило мне болезненной гримасы:

– Беспамятство. Это тряхануло всех, понимаете? И вас, и меня, и нашего ненаглядного принца, и команду. И… не только их. Всех.

– Не понимаю…

– Сейчас поймете. Выбирайтесь на палубу, это нужно видеть. Просто видеть.

– Мнэ-а-а… – Франног зашарил в поисках халата. – Но мы приплыли? Можно выгружаться?

– Угу, прямо за борт.

– Э-э, ты хочешь сказать…

– Пока мы валялись в беспамятстве, «Малка» перемахнула границу с Тарентией…

– Э-э… Ну? Мы же собирались это сделать, чтобы запутать принца.

– Собирались.

– И что?

– Получилось слишком хорошо.

Франног заморгал.

– Погоди… Я, кажется, начинаю понимать… Сколько?

– Навскидку – мы отпилили от Фалгонара около двухсот миль.

– Великий Шахнар! – Мудрец звонко шлепнул себя по лысине.

Я кивнул, сказал грустно:

– Все наши расчеты… медным тазом. А ведь я чуть не выбил себе глаз секстаном! Короче, – я ткнул пальцем за спину, – горы Аннордаг там, а мы здесь. Придется пешочком в Фалгонар добираться немножко дольше, чем мы рассчитывали.

– Ох на!

– И еще добрая весть: ходовик врезал дуба, и, кажись, без Бакинчу нам с поломкой не управиться. Я-то думал вырубить его утром, матросы говорили, до утра протянет, а когда очнулся, был уже второй час. Перегрев и что-то похуже – трубки для дистиллята занесло копотью, а стрелки на указателях заклинило на правой половинке. Придется подгребать ручками, до берега, благо, недалеко.

– Шахнар!

– Но и это не все хорошие новости. Один из матросов умер. Говорю вам, это тряхануло всех. – Я задумчиво поскреб волосатую грудь, морщась от едкой горечи во рту. – Что вы там болтали насчет приблудившегося, тьфу ты, пробудившегося зла? Так вот, сегодня ночью нас ударило ваше зло, оно самое, то, что приманило вэйрока и Предвечного. Самое черное зло, что только есть в этом мире.

* * *

Рыба была всюду, куда доставал взгляд: поглядишь вдаль, море словно вымостили крохотными серебряными изразцами. Макрели, кефаль, мелкая хамса и другие породы, незнакомые ни мне, ни аскету, перемешались, охваченные безумием. Они бестолково носились у самой поверхности моря, шлепали хвостами, выбрасывались, взблескивая боками, сталкивались, гибли, попадали на зуб хищникам. У бортов «Малки» бурлила, вихрилась вода, рыба колотилась о стенки. Порой лодка, кружась на месте без управления, вздрагивала, наваливаясь форштевнем на рыбу покрупнее, вроде тунца. Над водой носились чайки, многие, вволю набив животы, падали на загнутую корму «Малки» и отрыгивали часть пищи, чтобы взлететь. От берега доносился карк, там промышляли стаи ворон. Острые плавники акул бороздили воду, сверкали глянцем черные спины дельфинов, мелькали закрученные ракушкой плавники физитеров. Распустив нитчатые щупальца и надув огромные, размером с бычью голову, прозрачные синеватые пузыри, скользили ядовитые твари, носившие имя физалисов – еще одной местной достопримечательности. Да уж, раздолье для хищников и пожирателей падали! И для людей: вдоль приподнятого скалистого побережья там и здесь – весельные баркасы и шаланды тарентийских рыбаков. Мечут сети, простые неводы и огромные аламаны, вытягивают, валят рыбу под ноги почти без разбора, спешат к берегу. Надо сделать как можно больше ходок, раз улов сам идет в руки.