Пропаданец

Я отдернулся. Окунул палец в миску и сунул в рот, брезгливо кривя губы. После перенесенных тягот моей организм требовал много питательной и – желательно – вкусной пищи. Но на флагмане были свои понятия о матросском рационе. Жидкие супчики, всякие каши, много тушеных и отварных овощей, печеный картофель. Мясо давали раз в день, на обед, и только в отварном виде. Запивать еду приходилось чаем, компотом или же кофе. Что до крепких напитков, то на военных кораблях Тендала, к моему невыразимому разочарованию, свирепствовал сухой закон.

Скребнув по краю миски, я отправил кашу в рот и сказал, будто ругательство выплюнул:

– Сладкая молочная. От одного вкуса хочется на рею забраться и на петельке удавиться. Слыхал краем уха, у кашеваров это называется новомодным словечком «диета». Это они нарочно придумали, чтобы пытать матросов. Особая кормежка, от которой мы должны бегать шустрей; дескать, на берегу все равно жрем что попало и надираемся до поросячьего визга. – Я мечтательно зажмурился: выпить я хотел давно, и отнюдь не воды. – У половины команды от такой диеты наверняка животики крутит. А эти зверюги-повара словно насмехаются: разрешают подходить за добавкой. Я всего три дня на корабле, а уже хочу их зарезать! Рубайте быстрей, скоро подадут кофе… Злыдни!

Я энергично ковырнул свою порцию, будто надеялся отыскать на дне миски бифштекс или котлетку. Да, три дня на корабле, совершенно зря прикинувшись полудурком… Во-первых, Вандора меня мгновенно узнала, во-вторых, принца-то на «Божьей благодати» нет пятые сутки! В общем, мое проклятие выступило в полный рост, и неудачи продолжали набирать обороты, вдобавок приходилось спать, надвинув на физиономию матросскую шапочку – чтобы скрыть, что во сне мое лицо совсем не искажено.

Все трое суток на корабле мне снился повторяющийся кошмар. Я падал куда-то сквозь черные рваные облака, летел с такой скоростью, что закладывало уши, пытался прорвать облачный покров. Под ним, я видел это по отблескам, пульсировало багровое сияние. И я летел к нему под странные звуки, похожие на гудение великанского роя пчел, но никак не мог долететь: на моменте, как я прорывал облака – меня выбрасывало из сна, и я подскакивал на койке, задыхаясь.

Старику я пока не рассказывал о снах: он все равно со мной не разговаривал. Мало того, что Стерамон выдрал ему зуб, так еще и матросы беспокоили – то и дело подходили за благословением. Франног, мыча, шлепал матроса по лбу. На корабле за сутки успел распространиться слух, что «шлепок святого Маки» вызывает удачу в делах, так что к Франногу норовила выстроиться очередь из желающих получить удачу на халяву. Мне пришлось выступить продюсером: «Нет-нет, святой Мака благословляет раза в день! На утра не больше десять человек – но толька тех, кто уже сходил облегчиться, умыться и причесаться… Хм… Лысых Мака не благословляет, нет!» Я бы брал за это деньги: любые святые чудеса делаются еще чудесатее, если их коммерциализировать. Но это шло вразрез с образом косноязычного придурка. Пришлось оставить. Хотя деньги нам были, конечно, нужны.

Мимо нас прошла Вандора, слишком близко, чуть не задев мои колени. Я слышал, как она пахнет… по-прежнему свежо и маняще. Она получила порцию матросской шамовки и несла миску в ладони, будто кактус, глядя строго перед собой. Я оценил ее профиль – не слишком выразительный, но все еще манящий, со срезанным подбородком, отметил округлости ее тела впереди и выпуклости сзади и чуть не свистнул ей вслед. За эти трое суток Вандора «случайно» оказывалась рядом со мной раз двадцать, выскакивая, как чертик из табакерки в самых неожиданных местах. Она меня, что называется, «пасла», при этом избегая напрямую встречаться глазами. Однако ж – не перемолвилась со мной и словом! Я мог только строить предположения насчет ее мотивов. Но – она не выдала нас Стерамону, и это было удачей.

Наверное…

Он прошла чуть вперед и села к нам боком, метрах в четырех, не более, скрестив босые ноги в позе лотоса. Я пялился на ее ступни, икры, тонкие запястья и рыжие, по-прежнему собранные в «пирожок» волосы. Смотрел, как она начала орудовать ложкой, отправляя кашу в рот и глядя точнехонько перед собой. Она обзавелась татуировкой на правой лодыжке – сердечко, перевитое лентой с какой-то надписью, я не мог разглядеть отсюда. Ну, еще бы – сколь ни была бы сурова женщина, пусть это даже какая-нибудь совсем уж поехавшая доминантка в стиле садо-мазо, внутри нее живет маленькая девочка, верящая в чистую и непорочную любовь, и стоит лишь чуть-чуть поработать в этом направлении… Но я не буду раскрывать вам эти банальные секреты.

Вандора трескала манную кашу с застывшим выражением лица. Думаю, матросская пища была ей не по нутру, однако она героически ее поглощала. Лицо ее, без всякого следа косметики, от загара приобрело красноватый оттенок с пятнами – рыжие не могут толком загореть.