– Ну, что же вы, курсант? Хорошо, я скажу для всех. – Гуров жестом разрешил ему сесть. – Для тех, кто бывал в такой ситуации и кому еще только предстоит. В такой драке, когда твой противник все-таки падает на землю, первое желание, которое охватывает тебя, – это ударить ногой. Бить и еще раз бить лежащего перед тобой противника. И вот тут проявится ваша зрелость, ваша духовная чистота. Пока вы дрались, стоя друг перед другом на ногах, вы были равны с противником, а когда сбили его с ног, вы уже оказались сильнее, фактически победили. И бить лежачего нет необходимости. Запомните эти мои слова, и пусть они придут вам в голову, когда вы будете допрашивать человека, зависящего от вас, когда к вам приведут слабого, испуганного. И уж тем более пусть они вам вспомнятся, когда преступник из-за угла огреет вас по спине, плюнет вам в лицо, а потом окажется перед вами в наручниках в отделе полиции. Не опускайтесь до мелочной мести, потому что грязь на рубашке, плевки на спине – это часть вашей работы. И вы должны уметь очищаться, отмываться, а не впитывать эту грязь…
Генерал Орлов, пробиравшийся по второму ряду кресел к своему месту в зрительном зале, вдруг замер на месте. Гуров с самым невозмутимым видом, если не считать покрасневших глаз и зажатой в кулаке салфетки, смотрел на него и даже приветливо кивал головой. Сегодня в театре шла премьера. Первая в этом сезоне. А в следующий раз спектакль состоится лишь через два месяца, потому что труппа уезжала на гастроли в Нижний Новгород, где проходил театральный фестиваль.
– Что ты тут делаешь? – недовольно проворчал Орлов, усаживаясь рядом с Гуровым. – Мы с тобой о чем договаривались? Я тебя на эту чертову лекцию отпустил, я тебе велел лечь в постель и лечиться!
– Над моим телом ты властен, но не над душой, а театр – это полет души, это… – Гуров поднес платок к носу и осторожно высморкался.
– Ты как ребенок, – нахмурился генерал. – Даже не представляешь, какая мука иметь в подчиненных старых друзей. Причем недисциплинированных, нахальных, циничных, лживых…
– С признаками простуды, – продолжил Гуров, шмыгнув носом и глядя на Орлова с улыбкой. – Петр, ну, перестань. Что со мной будет от одного вечера? Всего пару часов. Это же премьера, Маше очень важно, чтобы я ее увидел. Ты же понимаешь! А если она решит, что я до такой степени болен, что не в состоянии прийти в театр, тут же категорически откажется ехать на гастроли. Ты этого добиваешься?
– Я добиваюсь того, чтобы мой лучший сотрудник побыстрее вылечился и вышел на работу. И чтобы он, не дай бог, не получил никаких осложнений, перенося простуду на ногах.
– Петр, ты же знаешь Машу, – борясь с першением в горле, напомнил Гуров.
– Знаю, – безнадежно махнул Орлов рукой. – И тебя знаю, и Машу знаю. Вы ненормальная семья.
– Но ты нас все равно любишь, – толкнул Гуров друга локтем и полез в карман за новой салфеткой.