Пропала стриптизерша

— Все на магнитофонной пленке, — заверил его инспектор Гарсия. А потом сказал в микрофон: — Выключайте и перемотайте пленку, ребята. Магнитофонная запись не признается судом, но я сомневаюсь, что в ней будет необходимость. У меня такое подозрение, что одна из наших птичек вот-вот запоет.

Дыхание воскресшей было прерывистым, когда она посмотрела на Моралеса.

— Что ты стоишь! Защищай же меня! Застрели его и уведи меня отсюда!

Моралес перевел взгляд с Бонни на безразличные лица полицейских, стоящих у открытых окон, и бросил револьвер на софу.

— Только не я. На меня и так достаточно навешали собак.

Бонни обозвала его непристойным словом. Потом, прижав портфель к глубокому вырезу платья, сделала несколько быстрых шагов в коридор и остановилась.

— Похоже, — сказала она ломким голосом, — тут полно полицейских. Но меня ведь не посадят в тюрьму? Я не буду сидеть за решеткой? Не буду, с меня и так хватило девяти месяцев!

Все еще прижимая к себе портфель, она развернулась и легкой походкой танцовщицы взлетела по лестнице, ведущей на второй этаж.

— Пусть себе, — сказал инспектор. — Она никуда от нас не денется.

Все стояли и наблюдали за девушкой. Герта не сводила глаз с Диринга.

— Остановите его! — закричала она.

Но было уже слишком поздно.

Никто не успел даже шевельнуться, как Диринг высвободил руку, перегнулся всем телом и схватил револьвер, который Харт положил на стол. Его лицо пошло пятнами от стыда и гнева.

— Это тебе за все содеянное, дорогая! — крикнул он и разрядил в Бонни пистолет.

Пули попали девушке в спину, подтолкнули ее вперед и припечатали к перилам на верхней лестничной площадке. Перила скрипнули под ее тяжестью, раздутый до отказа портфель открылся.

Бонни еще какое-то мгновение стояла, держась за перила обеими руками. Но они не выдержали, и она рухнула вниз вместе с ними, на какое-то мгновение повиснув в воздухе, поскольку подол ее платья зацепился за отломленную балясину. Потом ткань разорвалась под тяжестью тела, и она стала падать вниз в дожде зеленых купюр, каждая из которых, мимолетно прикасаясь к ней, ласкала обнаженную плоть, следом за которой опускалась на пол.

"Все под Богом ходим”, — подумалось Харту в это страшное мгновение.

За ударом падения тела последовало продолжительное молчание. Даже у инспектора Гарсии был такой вид, словно его вот-вот вырвет. Потом Харт почувствовал, как пальцы Герты вцепились ему в плечо.

— Пожалуйста, — сказала она едва слышным голосом, — нельзя ли нам уйти отсюда?

Харт посмотрел на Гарсию.

Тот отдавал пистолет, отобранный у Диринга, одному из своих полицейских.

— Не вижу причин для отказа, — сказал он. — Конечно, еще нужно будет выяснить некоторые мелкие подробности. Вам обоим придется ответить на несколько вопросов и дать некоторые показания под присягой нам и мексиканским властям. Ордер на ваш арест будет аннулирован. Но… вы конечно же можете отсюда уйти. А что касается обвинений, вы, Харт, можете спокойно вернуться к себе в аптеку и продолжать делать свои маленькие розовые пилюли.

— Спасибо, — прочувствованно сказал Харт. — Большое спасибо!

Когда молодые люди подошли к французскому окну, Гарсия окликнул Харта:

— Док!

— Да? — обернулся Харт.

— На вашем месте я бы постарался заниматься только пилюлями и впредь.

— Именно это я и намерен делать, — заверил его аптекарь, выходя.

На лужайке перед домом было просто замечательно. Ночь прохладна. Луна зашла, небо густо усеяно звездами. Пока Харт стоял, сжимая в объятиях Герту, все еще не унявшую дрожь под впечатлением жуткой смерти стриптизерши, он поднял глаза к небу и увидел падающую звезду. Она блеснула на небосводе, оставив после себя длинный светящийся след.

Вот как получилось… Из плохого, выходит, иногда можно извлечь и что-то ценное: Харт нашел свое счастье, нашел Герту. И сколько бы им ни было отмерено судьбой, они с Гертой будут вместе.

В его объятиях девушка была податливой и теплой.

— Как ты думаешь, скоро нас окончательно отпустят домой? — спросила она и потерлась щекой о его грудь.

— Надеюсь, что скоро, — тихо ответил Харт.