Пропащее лето

- Давайте рванем в Ялту, в домик Чехова и на Поляну сказок.

- Как скажите, - легко согласилась она.

На сей раз они сидели на носу, в закрытом зале, где сильно качало, но было мало людей, и они могли спокойно разговаривать.

- Марина, а Вы откуда приехали? - задал Артем банальный вопрос, чтобы с чего-нибудь начать.

- Из Москвы, - коротко ответила она, не желая распространяться о том, как она там оказалась. Портить себе и Артему настроение рассказом о тяжелых годах она не хотела.

- А Вы? - быстро предупредила она его дальнейшие расспросы.

- Из Нижнего.

- Красивый город? - не давала ему Марина перейти на разговор о ней.

- Я родился в нем и люблю его... Можно ли не любить свой родной город? - задал он, с его точки зрения, риторический вопрос.

"Еще как! - подумала она в ответ, - особенно если родина превращается в мачеху, отбирает все и гонит на все четыре стороны..."

Пока она невольно улетела мыслями в прошлое, он успел рассказать о прелестях и достопримечательностях родного города. Марина привычно кивала, когда он выдавал особенно длинную тираду, или улыбалась, когда на губах у него мелькала улыбка. Время от времени она сосредотачивалась и ловила пару фраз, из которых можно было понять, о чем он говорит в данный момент, и насколько это важно для запоминания. Потом снова расслаблялась по принципу "говорите, говорите, Вы мне не мешаете". Уловив какое-нибудь значимое слово, она несколько секунд слушала, задавала любой, даже глупый вопрос, что только усиливало впечатление, что она внимательно, не отрываясь, слушала собеседника. В действительности же, такое поведение давало ей возможность беспрепятственно рассматривать его лицо, не прослыв ни наглой, ни откровенной соблазнительницей, ведь мужчины по-другому и не расценивают такие пристальные взгляды.

Его лицо в самом деле было красиво, как, впрочем все, что она ценила в этой жизни и чему по-настоящему доверяла - деревьям, цветам, облакам, морю, музыке, картинам, но только не современным "извращениям"; всему, что не могло предать и обмануть, что было естественным и прекрасным, огромным, как... небо над Аустерлицем, - вспомнила она неожиданно Л.Н.Толстого.

Артем внезапно замолчал. Он внимательно посмотрел на нее и, улыбнувшись, сказал:

- Да Вы меня совершенно не слушаете...

- Слушаю, - попыталась исправить положение Марина и с досадой подумала: "Расслабилась, блин. Квалификацию теряю..."

- Не важно. Значит, Вам это не интересно. Давайте поговорим о том, что Вам интересно, - почти серьезно предложил Артем. И Марина чуть было не попалась на удочку, если б не заметила веселые искорки в его глазах.

- Извините, Артем, я правда не слышала Вашего рассказа. Засмотрелась на Ваше лицо. Такое живое, необычное, с чертиками в глазах...

Артем опешил и смутился.

"Наверняка ему говорили комплименты, - мысленно усмехнулась Марина, - но не так нагло, почти при первом знакомстве. И вполне искренне, - быстро изобразила она серьезную наивность, слегка расширив глаза и нервно затеребив какую-то оборочку на своей одежде. – Ну-ка, как ты выкрутишься?"

Артем, чуть сузив глаза, внимательно заглянул Марине в лицо, спокойно положил свою большую ладонь на её руки и сказал:

- Я тоже люблю "играть в игры" - И, грустно улыбаясь, спросил: - От кого Вы так жестко защищаетесь? Досталось в жизни?

- Артем, не думаю, что это стоит обсуждать, - серьезно ответила Марина.

Они помолчали. Артем хотел обнять Марину за плечи, но она ойкнула от боли:

- Ой! Плечи сожгла!

Артем взял ее за руку и улыбнулся:

- Руку не сожгла? За руку взять можно?

Марина посмотрела на его искусственно состроенную виноватую мину и рассмеялась:

- За руку можно.

Они молчали, глядя на море, покачиваемые в большой общей "люльке". Молчать, не соря словами, было честнее и лучше для обоих. Сидеть, прижавшись друг к другу, было комфортно и вполне достаточно для обоих.

...Домик Чехова был закрыт, а Поляна сказок оказалась чудным местом, вернувшим Марину в далекое и счастливое детство. Веселые деревянные зверушки напомнили ей детскую карусель и забавные персонажи сказок, рядом с которыми фотографировал ее папа. А гномики, причем, именно разноцветные каменные, а не деревянные, составили ей компанию на детских фотографиях, привезенных из любимой ею и её родителями Сергеевки - прекрасном курорте с изумительным чистым и ласковым песком, приятно щекотавшим ее подсохшее после морской воды пухленькое, как у ангелочка, детское тело...

А еще она вспомнила милые беседки уютных московских двориков, "приютивших" причудливых деревянных драконов, по которым весело ползала малышня из соседних домов, и вставшую на дыбы гусеницу с десятком ножек с разных сторон, позволявшую малышам весело карабкаться по ней вверх и спускаться вниз, тренируя маленькие ручки и ножки... Несмотря на встречающиеся тут и там южные растения и смешанные запахи хвои и морского воздуха, долетавшего до Поляны, природа все же напоминала ей среднюю полосу России, с которой она свыклась за долгие годы проживания в Москве, и даже успела по-настоящему полюбить.