Пропащие девицы (СИ)

Бывало, Робин открывала глаза, а рядом уже стояли ее любимые розы или лилии, аромат которых так ей нравился. Девушка подтрунивала над Крисом, умоляя показать, где в их доме находится тайная оранжерея. Ее жизнь превращалась в череду бесконечных романтических свиданий. И это было так…

Иногда она просто наблюдала за Крисом, когда тот задумчиво что-то писал или сидел, уткнувшись в какую-то книгу. Сочинял очередную мелодию, наигрывая на клавишах что-то романтично-безмятежное. В такие моменты она бросалась к нему и начинала осыпать поцелуями. Обнимала и утыкалась носом в его шею. И шептала, как сильно любит.

Это всегда происходило так внезапно, что поначалу Мартин вздрагивал от ее прикосновений. Иногда ему казалось, что в проявлениях чувств Робин сохранила какую-то детскую непосредственность. Она могла повиснуть у него на шее в любой момент. Могла, находясь в соседней комнате, просто прийти и начать обнимать его. Неважно, чем он был занят в этот момент. Она просто говорила «я соскучилась», «обними меня», «я так тебя люблю». Для Криса это было каким-то совершенно новым ощущением. Привыкший отдавать всего себя без остатка, он редко получал в ответ подобную нежность. Но с Робби все было иначе. Эта девушка была готова залюбить его до смерти. Так она и сама говорила. А Крис, наконец, чувствовал себя действительно нужным…

В четверг в гости заглянул Джонни. Они с Крисом взяли Эппл и Мозеса и отправились в парк, пока дети окончательно не разнесли весь дом, пользуясь отцовской добротой, пока Гвинет занималась пиаром очередной своей книги для тех, кто решил жить долго и счастливо, по возможности, не употребляя в пищу продукты с содержанием ГМО.

Робин же поспешила к Патти, чтобы, наконец, заняться приготовлениями к свадьбе. Она знала, что ни один организатор не поможет ей лучше, чем это сделает Патриция Бэйтман.

Бессонница. Пожалуй, она была бы лучшим выходом. Еще больше часов в сутки для работы, меньше для мыслей, которые одолевают только в одиночестве. Насколько все было сказочно хорошо в Сан-Франциско, настолько все скатилось в полную задницу здесь, в Лос-Анджелесе.

Бен опять улетел на съемки, взяв с Патти обещание, что она тут же скажет ему, если Джек предпримет следующий шаг или ей просто нужен будет кто-то рядом. Она улыбнулась, заверив его, что справится, но тут же, расставшись, почувствовала холодящую пустоту. Как же так быстро она разучилась быть самостоятельной. Превратилась в трусиху, которая позволяет себе прятаться за широкой мужской спиной от своих проблем.

Патриция Бэйтман, как всегда, не позволяла другим видеть, насколько плачевно положение дел. Она все так же по-доброму тиранила Скай, Дика и компанию, подгоняя их с эскизами. Доводила до ума свои работы и разбиралась с поставщиками. А еще завела отдельный ежедневник для самого главного события ближайшего обозримого будущего, а, по словам Робин Уильямс, века не меньше – свадьбы с педиком Мартином, который в речи Макса все реже становился «ебаным».

Казалось бы, работы только с одной организацией свадьбы века хватило бы и на несколько бессонных ночей, только вот усталость и нервное истощение брали свое. Патриция погружалась в тяжелый изнурительный сон, в котором, как в гребаной диккенсовской «Рождественской песни», к ней являлись призраки прошлого, настоящего и будущего. И воплощались они в одном-единственном человеке.

Джеке Уайте. Льстит ли тебе это, ебаный мудак?!. Конечно, льстит. Тебе всегда нравилось, когда мысли твоих баб занимал исключительно ты на пару с собственным ореолом гребаного божества! Причем для всех он умел быть разным божеством, но неизменно суровым и справедливым. А посему каждая крупица внимания, каждая улыбка или снисходительный жест одобрения казались манной небесной. Благословением свыше.

И сейчас, в ее снах, он был мстительным божеством, божеством карающим. Наверное, как-то так в теории католических догматов и должны выглядеть муки, предшествующие раскаянию. Терзания, очищающие душу. Чувство вины, воспитанное каждым гребаным догматом веры, уже само было и чистилищем, и адом.

Иногда, в самые темные ночи, Патриция, просыпаясь, даже начинала верить в то, что действительно заслужила все, что с ней произошло. В ней все крепла уверенность в том, что Уайт лишь только воздает ей за все. Справедливо и даже милосердно. Оливер заслуживал отца. А Джек мог дать ему намного больше того, что дадут ему Патти и Том с Чарльзом.

Потом сон отступал, как и навеянные им мысли. Оставался только страх, что в следующий раз они не растают с приходом рассвета. А усталость поглотит желание бороться до последнего, которое помогало ей двигаться дальше.

Она засыпала в тревоге, а, просыпаясь, не чувствовала себя отдохнувшей. Врала всем вокруг, придумывала отговорки и опять оставалась одна. Чертов замкнутый круг!

Ожидание. Оно выматывало больше всего. Патриция прекрасно знала, что Джек не бросает слов на ветер. Если он обещал превратить ее жизнь в ад, то рано или поздно это обязательно случится. Остается только ждать и изводить себя ожиданием, когда же он сделает шаг.