Пропащие души. Явление тайны. Эвервилль

— Разве от этой музыки ваше сердце не бьется сильнее? — спросил Нордхофф. Он увлеченно маршировал, высоко поднимая колени. — Вслушайтесь в эти трубы.

— Хрипят, как не знаю что, — отозвался Эрвин.

— Господи, Тузейкер! — воскликнул Нордхофф. — Где же ваше ощущение праздника? Его нужно сохранять.

— В таком случае, да поможет нам бог, — сказал Эрвин, а Нордхофф повернулся к нему спиной и зашагал к трубачам.

— Догони его, — велел Эрвину Долан. — Быстро. Извинись.

— Да пошел ты к черту, — отмахнулся Эрвин и направился прочь, в толпу на тротуаре.

— Нордхофф — человек злопамятный, — сказал Долан.

— Без разницы, — бросил Эрвин. — Не собираюсь уни жаться.

Вдруг он замолчал, увидев кого-то в толпе.

— Что такое? — поинтересовался Долан.

— Вон. — Эрвин показал на растрепанную женщину, пробиравшуюся сквозь толпу.

— Вы знакомы?

— Ода.

До перекрестка оставалось ярдов сто, когда Тесла наконец заметила, куда идет. И остановилась. Через пару секунд ее догнал Гарри.

— Что случилось? — крикнул он.

— Нужно обойти! — тоже крикнула она в ответ, стараясь перекричать толпу.

— Ты знаешь как?

Тесла покачала головой. Наверное, вместе с Раулем она сообразила бы, как попасть к дому Фебы в обход, но теперь приходилось решать проблемы самостоятельно.

— Значит, будем продираться, — заключил Гарри.

Тесла кивнула и втиснулась в плотную толпу зрителей. Если бы только научиться управлять энергией массы, думала про себя она. Не растрачивать ее, а обратить на пользу.

Сжатая со всех сторон, не понимающая, куда надо идти и куда ее несет, Тесла, как ни странно, вдруг успокоилась. Ей все здесь нравилось. Прикосновения чужих тел, блестящие капли испарины на лицах, сияющие глаза, запах потных под мышек и леденцов — все это было прекрасно. Да, эти люди беспомощны и невежественны, фанатичны, агрессивны и в большинстве своем глупы. Но сейчас они радуются, смеются, поднимают детей на руки, чтобы те увидели парад, и Тесла в эту минуту радовалась родству с ними, если не любила их.

— Услышь меня! — кричал ей в этот момент Эрвин.

Она не обращала на него внимания. Однако Эрвин видел в ее лице нечто такое, что давало ему надежду до нее докричаться. Глаза Теслы сияли безумным блеском, на губах играла кривая усмешка. Эрвин не мог потрогать ее лоб, но почти не сомневался, что у нее жар.

— Постарайся, услышь меня! — продолжал взывать он.

— Ради чего ты так стараешься? — удивлялся Долан.

— Она много знает, больше, чем мы, — ответил Эрвин. — Она знает, как зовут ту тварь в моем доме. Я слышал, как; она его называла. Киссун.

— Что с ним такое? — не оглядываясь, спросила Тесла у Гарри.

— С кем?

— Ты сказал «Киссун».

— Я ничего не говорил.

— Но кто-то сказал.

— Услышала! — обрадовался Эрвин. — Вот умница! Молодец!

Долан заинтересовался.

— Может, вместе попробуем? — предложил он.

— Хорошая мысль. Давай на счет «три»…

На этот раз Тесла остановилась.

— Ты опять не слышал? Гарри помотал головой.

— Ладно, — сказала она. — Ничего страшного.

— Ты о чем?

Расталкивая толпу, она повернула к открытой двери магазина, и Гарри двинулся следом Магазин — он оказался цветочной лавкой — по-видимому, давно закрылся, но запах цветов остался.

— Рядом со мной есть кто-то еще, не только ты, Гарри. И он со мной говорит. Его зовут Тузейкер, — сказала Тесла.

— Э-э… где же он?

— Не знаю. То есть я знаю, что он мертвый. Я была у него в доме. Там я и видела Киссуна, — говорила Тесла, пристально всматриваясь в толпу и пытаясь увидеть его, вернее их. — На этот раз он не один. Я слышала два голоса. Они хотят мне что-то сказать, Я не умею настраиваться.

— Боюсь, тут я бессилен, — сказал Гарри. — Не могу утверждать, что здесь никого нет…

— Хорошо, — перебила Тесла — Дай-ка я просто постою и послушаю.

— Найдем местечко потише? Тесла покачала головой:

— Рискуем их потерять.

— Хочешь, чтобы я отошел?

— Но недалеко, — попросила она и закрыла глаза, пытаясь отключиться от шума голосов живых и услышать голоса мертвых.

Дороти вдруг крепко вцепилась в руку Мейзи.

— Что с тобой? — испугалась Мейзи.

— Не… я не… Мне нехорошо, — сказала Дороти.

Вокруг нее все пульсировало, как будто в каждой точке мира забилось, как у нее в животе, еще одно сердце. Даже в земле под асфальтом, даже в глубине неба. И чем ближе грохотал барабан, тем пульсация становилась сильнее, так что в конце концов Дороти показалось, что сейчас мир лопнет, взорвется, развалится на части.

— Может, принести тебе чего-нибудь поесть? — спросила Мейзи.

С каждым шагом барабаны грохотали все громче: бум, бум.

— Салат с тунцом или…

Вдруг Дороти согнулась пополам, и ее вырвало. Стоявшие рядом люди расступились не так быстро, чтобы никого не запачкало, а ее выворачивало наизнанку, несмотря на почти пустой желудок. Мейзи подождала, пока спазмы не прекратятся, а потом потянула Дороти подальше от солнца в прохладу закусочной. Но Дороти то ли не хотела идти, то ли не могла.

— Сейчас все лопнет, — пробормотала она, глядя в землю.

— Все в порядке, Дотти…

— Ничего не в порядке. Тут сейчас все взорвется!

— О чем ты говоришь?

Дороти стряхнула с себя руку Мейзи.