Пропащий

И такой человек будет более духовным, чем все остальные претенденты, но не в обычном смысле слова «духовный» – забудьте этот вздор. Дух – это просто дыхание, как в выражении «он испустил дух»; это слово не имеет ничего общего с духовным дерьмом.

Конец

Глава 76

«Такой цветок ты можешь поместить в музей и смотреть на него – это все, что ты можешь сделать».

На Махашиваратри, новолуние, он перевернулся и проспал шесть часов. Это был самый продолжительный его сон. Два года назад именно сон в положении на боку стал поворотной точкой в его выздоровлении. Утром на завтрак он съел хорошую порцию идли с гхи, а днем выпил кофе со сливками. Воссоединение семьи становилось все более полным и, казалось, давало ему заряд энергии. Люсия элегантно справлялась со все возрастающим количеством народа и как только у нее появлялась минутка в плотном графике, заходила в комнату, чтобы посидеть у ног Юджи и посмотреть в лицо небесного цветка в ее саду.

– Они потратили восемьдесят пять тысяч евро, чтобы построить это для меня! Милые люди, – напомнил он нам, а затем, повернувшись ко мне, добавил: – Не то, что ты! Ты превратился в очень дешевого ублюдка!

Я поблагодарил его за комплимент.

Когда прибыла банда из Нью-Джерси, Гуха уселся у его ног и время от времени касался его колена или руки. Лакшми разговаривала с ним на телугу. Девочки догнали Синди и умудрялись учиться посреди хаоса. Нью-Йоркерша звонила из Нью-Йорка каждые несколько минут. Незадолго до своего падения он ее прогнал, когда она в чем-то переступила черту. Ее «брат» Гуха умолял Юджи разрешить ей вернуться, хотя бы только для того, чтобы привезти какие-то вещи для Юджи и уехать снова. Она делала для него покупки на расстоянии в две тысячи миль. Он закрывал уши руками и кричал: «Я не хочу, чтобы эта сучка толклась рядом со мной!» Конечно же, первым делом, когда Гуха приехал, он спросил о ней. Сразу после возвращения она попала в автокатастрофу и довольно сильно пострадала. «Она в порядке?» – справился он. А ее больше всего расстраивало то, что она не могла быть с ним в такой тяжелый момент.

Большую часть дня я провел на полу, рядом с диваном, подальше от его глаз. Отражавшийся от стен и мебели свет был таким красивым. Впервые мне не хотелось уходить, поскольку в тени всех остальных, занимающих его внимание, я мог расслабиться как никогда.

Махеш вернулся в Индию. Линн улетел в Калифорнию, уверенный в том, что до ухода Юджи еще масса времени.

Как-то ночью я слышал, как Юджи разговаривает во сне. Он лежал, вытянув руки вперед, и почти кричал: «Что вы делаете? Он слишком большой!» Похоже, он руководил размещением какого-то предмета.

На следующую ночь я проснулся в состоянии осознанного сновидения. Голубой свет сиял на потолке и предметах вокруг него. В моих снах все всегда происходило в воображаемом пространстве, но на этот раз это точно была его комната. Он часто ночью жестикулировал руками, как обычно делал это в поездках или днем, когда было тихо. Он словно руководил людьми. Как-то вечером, когда все разошлись, я сидел напротив него. Он лежал на диване с закрытыми глазами и скрещенными на груди руками. Вдруг его руки начали совершать движения, то указывая на меня, то касаясь своей груди. Я ничего не понимал из того, что видел. Я был невежественным зрителем на переговорах между ним и какой-то невидимой стороной. Казалось, он говорил: «Не обращайте на него внимания, он просто ухаживает за мной».

Кто-то рассказывал, что во время своего прошлого падения в Шварцвальде три года назад он утверждал, будто может видеть все происходящее в мире на расстоянии чуть ли не до Австралии. Иногда он говорил, что был на звездах или видел что-то на других планетах. Когда я спросил, не был ли Юджи немного не в себе, мне ответили, что вовсе нет. Похоже, Юджи сам не понимал, как он мог все это видеть.

Был еще один случай, напомнивший мне о моих католических корнях. Я сидел напротив него и прислушивался к его дыханию. Проваливаясь в сон, я почувствовал, как на вдохе в мой рот мягко втек поток, наполненный жизненной силой. Иногда мне кажется, что он сам давал мне силу, чтобы «закончить дело».

Однажды утром Гуха и Лакшми пришли очень рано. Гуха сел на пол перед Юджи, тот сделал в его направлении поглаживающее движение рукой и сказал: «Хорошо». Он лежал с закрытыми глазами, и я впервые увидел, как не выдержал Гуха и, сложившись пополам, обхватил голову руками и заплакал. Я едва мог поднять глаза на Лакшми, у которой тоже по лицу ручьями текли слезы. Она вытирала их своим сари.

Перед рассветом поднялся ветер и лимонное дерево начало демонически стучать в темноте по крыше. Ветер не унимался весь день. Йогиня стала очень напряженной. Одна женщина потеряла сознание и плашмя упала на спину на кухне – что удивительно, она даже не ушибла голову. У меня в животе нарастало тревожное чувство.

Юджи говорил о голосе в своей голове: