Пропащий

Толпа распалась. Я поднялся в квартиру и сидел там в оцепенении. Я не знал, что делать. Мы с ней оба чувствовали, что можем остаться на месте до тех пор, пока не решим вопрос с транспортом. Махеш попросил нас пока не уезжать. Казалось, сложившаяся ситуация привела его в состояние, близкое к отчаянию. Он остался с Юджи один на один, и первое, что Юджи от него потребовал, – арендовать инвалидную коляску, посадить его в нее и отвезти куда-нибудь! Юджи думал, что Махеш мог отвезти его в Швейцарию, но в его состоянии о перевозке и речи не могло идти. Кроме того, как оказалось, была еще масса причин, по которым Махеш не мог выполнить требование Юджи.

Мы сидели за столом в гостиной, когда пришел Махеш в панике.

– Он хочет, чтобы я взял эту гребаную инвалидную коляску, посадил его и увез куда-нибудь! Я не умею водить, я не говорю по-итальянски и у меня нет визы в Швейцарию! Что, черт возьми, прикажете мне делать?

Это начинало походить на безумие.

– Он говорит, что мне нужно пойти и попросить помощи у какого-нибудь человека с улицы!

Йогиня предложила ему арендовать инвалидную коляску в магазине медицинских товаров, расположенном вниз по улице, но вскоре ситуация поменялась. Позже Махеш снова заглянул к нам в сад, чтобы сказать:

– Забудь об инвалидной коляске, моя дорогая. Он успокоился. Но теперь он говорит о том, чтобы поехать во Францию. Я не знаю, что еще может случиться, но не уезжайте пока!

Мы собирались пообедать с остальными на побережье. Марио и Сарито было велено оставаться поблизости, но не показываться. Марио был необходим для улаживания дел с итальянскими властями, а Сарито отвечал за вопрос оплаты утилизации тела, когда придет время.

На закате мы шли по дороге в ресторан, когда на телефон Йогини позвонил Махеш. Юджи хотел, чтобы я срочно вернулся назад. Ему нужна была помощь, чтобы добраться до туалета. Я побежал назад с мыслью о том, не передумает ли он и не попросит ли меня остаться. Может быть, я смогу быть с ним до конца?

К моменту моего появления в доме кризис миновал. Преподобный вернулся и сидел на корточках перед огнем, а Юджи кричал на него. Йогиня топталась в дверном проеме. Я подумал, что, возможно, нужно помочь с огнем, но когда я двинулся внутрь, он рявкнул:

– Не ты!

Никто не произнес ни слова. Внезапно я почувствовал себя гостем, который вернулся на вечеринку, когда та уже закончилась. Мы ушли молча. Он велел Рэю и Шарон вернуться, когда понял, что Махешу потребуется помощь. Они явно были самыми подходящими людьми: одна была врачом, а второй – министром, они явно знали все про приходы в жизнь и уходы из нее.

Махеш вышел вслед за нами на улицу. Мы стояли на грунтовой дороге:

– Это еще не конец! У меня нет чувства, что с тобой покончено.

Мне стало легче, и я поверил ему на слово. Мы снова пошли наверх. В этот момент я не понимал, какое чувство мне испытывать. Его звонок реально снова выбил меня из колеи. Она размышляла о будущем, а я о том, не профукал ли я только что возможность остаться с ним до конца из-за несостоявшегося ужина.

Она напомнила мне о его предложении денег, «чтобы начать новую жизнь». Я отказался от идеи взять деньги, но на душе у меня было тяжело. Мозг сверлила одна забота: «Что дальше?» Играясь с идеей о получении наличных, я поймал себя на мысли о том, что, по крайней мере, мне не придется возвращаться к тому образу жизни, который я вел раньше. Принятие денег попахивало чем-то, что совершается из страха. Я знал, откуда растут ноги у этого ощущения. Почему я должен брать деньги, которые дали ему другие люди, за то, что любой из них выполнил бы для него с великой радостью? Это было отвратительное чувство. Еще одна невысказанная мысль не давала мне покоя: я понимал, что никакая совместная жизнь у нас с Йогиней не получится. Моя жизнь в Нью-Йорке не получится. Я был в полной жопе. «Рассчитывай уже только на себя» – это было все, о чем я мог думать: защищавшего меня укрытия больше не было.

Последнее, что он сказал мне, было:

– Пришло время тебе начать новую жизнь.

И как это должно было выглядеть? Я понятия не имел.

Вечером мы вернулись и встретили остальных в квартире у моря. Сидя на балконе, мы переваривали шок и обсуждали произошедшее, прежде чем спуститься вниз на ужин. Солнце садилось. Побережье Франции на западе было фиолетовым с мерцающим ожерельем светящихся в сумерках точек.

После ужина мы вернулись к себе на квартиру. Дым из трубы его «пещеры» уходил столбом в небо и рассеивался где-то вверху. Шторы пылали, как красные угли. Впервые с момента нашего знакомства я чувствовал себя лишним.