Пропащий. Последние приключения Юджи Кришнамурти

Раньше он говорил, что никогда не станет писать завещание и включать «ожидание смерти». Он всегда готовился к неизбежному, он «был готов уйти» в любой момент. Он просто не хотел зависеть от заботы таких ублюдков, как я! Эллен Кристал работала нотариусом в государственной нотариальной конторе Нью-Йорка, поэтому она могла заверить завещание. Всё должно было быть оформлено в соответствии с законами Швейцарии. Юджи, гражданин Индии, писал завещание в Швейцарии, которое заверял американский нотариус. Его друг-юрист, приехавший из Калифорнии, тоже подключился к этому нелёгкому занятию.

— Я всегда следую правилам, даже если они нелепые. Швейцарские законы изменились, и я должен измениться вместе с изменившимся временем.

В Швейцарии вступили в силу новые законы, касающиеся счётов иностранных граждан. К тому времени у Юджи на его кредитном счёте было около миллиона американских долларов. Он напомнил нам, как Йогиня «заставила» его дать определённую сумму денег его праправнучке. Теперь ему нужно было найти ещё девочек, чтобы отделаться от остальной суммы.

Весь первый день только и было разговоров, что о завещании и деньгах, и когда день наконец закончился, я впервые остался с ним наедине на ночь.

Когда все ушли, я закрыл дверь и тихо сел на диван. Я ждал указаний, готовый делать всё, что потребуется. Он молчал и словно не замечал моего присутствия в комнате. Шоу закончилось. Он тихо сидел в кресле, и только часы тикали всё громче и громче. Кроме этого тиканья да гула осушителя воздуха, в квартире не было абсолютно никаких звуков. Через несколько минут я встал:

— Я буду убирать.

— Да, да, давай.

В течение следующего получаса я был занят тем, что пылесосил пол, поправлял ковры, выливал воду из осушителя и менял воду в чашке.

В ту ночь мне стало ясно, что для человека, который говорил: «Никакого магазина! Никаких товаров на продажу», магазин всё-таки существовал, и когда люди уходили, он закрывался. Веки опустились на глаза, и они стали пустыми, как пустое здание. Он отсутствовал для всех намерений и всех целей. Что он продавал — сказать трудно. Но что бы то ни было, он отдавал это даром, посвящая себя своим друзьям. Если вам настолько повезло, что вы были его другом, то эта дружба была из тех, что длятся вечно и объемлют вас целиком и полностью. Вы становились его проектом: ваша жизнь, карьера, личная жизнь — всё подпадало под его влияние. Во всём, что вы позволяли ему, он заботился о вас с максимальной эффективностью. При этом если вы сидели рядом с ним, ему удавалось скрыть своё отношение за критичным поведением. Быть его другом означало быть в его власти. Это было нелегко, но факты моей жизни, с тех пор как я встретился с ним, свидетельствовали о богатстве этого дара. Если не брать в расчёт эмоциональные страдания (а какой рассказ может обойтись без них?), приобретения любого мгновения, проведённого рядом с ним, намного перевешивали любые горести. Эмоциональная боль похожа на толстые слои старой краски, которую снимают с куска дерева, обнажая его естественную красоту.

В момент, когда все ушли, моя роль клоуна сменилась ролью няньки, домработницы и повара. Мы общались друг с другом сухим механическим тоном. Ничего другого я и не ждал. Я был там, чтобы выполнять работу, а не беспокоить его пустыми разговорами, и меня это устраивало. Я знал, что временами мой ум будет испытывать дискомфорт и мысли поскачут во все стороны, поэтому я старался занять себя чем угодно, а когда делать было совсем нечего, просто закрывал рот и сидел рядом с ним на диване, ожидая указаний. Мне постоянно приходилось быть начеку, поскольку я не знал наверняка, чего он от меня хочет или не хочет.

Мухи продолжали садиться на чашку, из которой он пил. Он их отогнал и прикрыл её аккуратно сложенной салфеткой. Все предметы вокруг него были расположены под прямыми углами. У него был пунктик по этому поводу. Если ему хотелось воды, он мягко спрашивал: «Можно мне немного воды, сэр?»

Он был вежливым, как мальчик из хора. После уборки я в тишине делал заметки о прошедшем дне, стараясь не глазеть на него и не думать о неловком молчании. Он продолжал молчать. В преддверии первой ночи я сделал запись о его физическом состоянии:

«Сегодня я видел вблизи эффект его „катастрофы“. Мне нужно было помассировать ему ногу и помочь в ванной комнате. Впервые в жизни он не может забраться на унитаз и сесть на корточки, как это делают индийцы, чтобы сходить по-большому. Его пенис похож на пенис ребёнка. Он сказал, что он больше не встаёт. По его мнению, с точки зрения привлекательности он больше похож на женщину, чем на мужчину. Его бёдра выглядят почти женскими».