Пропащий. Последние приключения Юджи Кришнамурти

Однажды, возвращаясь домой на машине из долгой поездки, мы ждали, пока поменяется свет на светофоре перед старым узким однополосным тоннелем. Я пинал куски земли и, дурачась, топал по выветренному утёсу над морским прибоем, чувствуя себя фурией после многочасового заточения в машине вместе с другими довольными туристами. Народ нервничал, кто-то говорил мне, чтобы я не подходил близко к краю. Вдруг неожиданно Юджи вылез из машины и появился передо мной: лицо его озаряла широкая улыбка, а в серых глазах отражалось знакомое «ликование безумства». В небе висели оставшиеся после шторма рваные клочья облаков. Дующий с моря ветер развевал седые волосы Юджи, заставляя их трепетать вокруг головы, словно языки пламени, открывающие его огромные слоновьи уши. Он озорно засмеялся, словно подстрекая меня продолжать. Из всех стоящих вокруг его лицо было единственным, на котором не было ни малейшего признака страха. Он «толкнул» меня через деревянный заборчик. Вечером он провозгласил, что «сбросил меня в море».

Йогиня обнаружила проход к крохотному пляжу внизу у подножия крутых холмов — через лабиринт задних дворов, тропинок, виноградников и парковочных мест. Вечером, после целого дня, проведённого в машине, она спустилась вниз, чтобы быстро искупаться перед ужином. Я побежал за ней, и когда она уже выходила, нырнул в море. Заметив, что волны стремительно увлекают меня за собой в открытое море, я запаниковал. Мне потребовалось хороших десять минут, чтобы выбраться на берег. Неплохое местечко я выбрал, чтобы утонуть. Море напоминало таинственный морской пейзаж Альберта Пинкхэма Райдера. С берега за мной наблюдала мать с ребёнком, думая, наверное, о том, что только сумасшедший может полезть в такое море. Йогиня уже ушла наверх — даром что я разделся догола для купанья — и теперь я старался как-то незаметно для женщины с ребёнком выйти на скользкий берег.

В тот вечер Юджи объявил о том, что с избиениями меня покончено. Мне было интересно почему. «Сбрасывание в море» послужило тому причиной? Или предстоящий визит в Индию имел отношение к его решению? Возможно, он просто не хотел шокировать индийцев.

Когда мы спускались в долину на ужин, Юджи позвонил друг. Дорога была довольно крутой, и я поспешил к нему на помощь, но он прекрасно шёл без меня. Небо по-прежнему было покрыто грозовыми тучами, но солнце то там, то здесь разрывало их своими лучами. С этим телефоном Марио он был похож на существо с другой планеты. Опять в нём появилась сила бушующего моря. Казалось, вся разрушительная игривость природы собралась вместе в одном теле старика. Оказалось, его друг унаследовал от дальнего родственника огромную кучу денег. Юджи был в экстазе.

— Сколько я получу? — проказливо спросил он.

— О боже мой! Ну как ребёнок!

ГЛАВА 33

«Одна форма жизни живёт на другой форме жизни. Поэтому жизнь вечна».

Индия 2004–2005

Ноябрь, декабрь, январь

Наш самолёт направлялся в Бангалор, и впервые мы с Йогиней летели одним рейсом с Юджи. Едва выйдя из самолёта, я почувствовал знакомый обволакивающий запах ночной Индии — возникло ощущение дежавю. В ночной темноте мы отправились по пустым дорогам с нависающими над ними, как фантомы, огромными деревьями к дому Чандрасекара. Бывший «Город садов» тяжело дышал под луной в пелене хаотичного городского строительства. Тысячи лет духовных стремлений, ещё не до конца похороненных, просачивались сквозь гниющую почву в стране, где абсолютно всё посвящено Богу, и пронизывали небо, словно палочка космических благовоний, горящая огнём человеческих устремлений.

Мы с Йогиней заняли разные комнаты в гостевом доме на Ринг-роуд. Место кишело слугами, входившими в комнаты с кофе и тостами прежде, чем мы успевали встать с постели. Комнаты соединялись с большим помещением с мебелью в пятнах и заляпанной жиром кухней, еда из которой отправлялась на стоявшие снаружи столы. Выспавшись, мы стали утром спорить по поводу завтрака. Я был ещё не в себе после перелёта, и мне хотелось знать наши планы на день. У неё было примерно такое же настроение, и она от греха подальше спряталась в свою раковину. Разговаривать с ней в таком состоянии было всё равно что говорить с воздухом: разглядеть что-либо за пустым взглядом карих глаз и насмешливым выражением пухлых губ было невозможно. Она была воздухом. Я землёй. Как бриз, она продувала меня насквозь, но настоящего взаимодействия никогда не случалось.