Пропасть Искупления

Кораблик с хрустом коснулся поверхности Хелы выпущенными лыжами и застыл посреди им же самим образованной слякоти, которая спешила вернуться в состояние льда. Скорпион расстегнул фиксаторы и покинул кресло; шаттл был настолько мал и легок, что зашатался от этих движений. Свинья проверил скафандр, убедился, что все соединения функционируют должным образом. Сознание так и норовило рассредоточиться, теряло ясность, как слабый и далекий радиосигнал. Возможно, доктор Валенсин прав: надо было остаться на субсветовике, а на Хелу отправить кого-нибудь помоложе.

«Да пошли вы!» – подумал Скорпион.

Он напоследок еще раз проверил индикаторы шлема, удостоверившись, что все параметры показаны зеленым светом. Более тщательные проверки не имели смысла – скафандр либо исправен, либо нет, а если скафандр неисправен, значит Скорпион погибнет. И если его не убьет вакуум, то это может сделать враг, поджидающий за ближайшим камнем.

Постанывая от боли, свинья повернулся, чтобы открыть замок люка. Дверь отскочила от корпуса, плашмя шлепнулась на лед. Скорпион ощутил порыв ветра – последний воздух из кабины вырвался наружу, в пустоту. Скафандр, похоже, был цел – ни один зеленый огонек не сменился на красный.

А через секунду Скорпион уже был на льду: коренастый, но низкий, как человеческий подросток, в специально для свиней разработанном скафандре цвета голубой металлик. Он обогнул корабль, держась подальше от раскаленных докрасна дюз, открыл грузовой люк. Нагнулся, кряхтя от боли, и что-то поискал, перекладывая вещи неуклюжими руками в двупалых перчатках. Руки у гиперсвиньи не очень-то хваткие, а засуньте их в рукава скафандра – и получите форменные культи. Но Скорпион наловчился работать в таких перчатках. У него для этого была целая жизнь.

Он вытянул из глубины отсека лоток размером с обеденный поднос. На этом лотке, словно яйца Фаберже, были уложены три мины-пузыря. Скорпион взял одну с инстинктивной осторожностью, хотя никто не слышал, чтобы мина-пузырь срабатывала случайно, – и пошел прочь от застывшего на льду шаттла.

Он отдалился всего на сотню шагов: достаточно, чтобы выброс дюзы не задел мину. Потом опустился на колени и ножом Клавэйна выковырял во льду коническую ямку. Поместил туда мину так, чтобы наружу торчал только кончик, повернул рифленое кольцо на тридцать градусов. Сделать это удалось не сразу, очень уж скользкими были перчатки. На макушке мины загорелся красный индикатор: она на боевом взводе.

Скорпион встал и сразу замер: что-то привлекло его внимание. Подняв голову, он взглянул на Халдору. Планеты уже не существовало, на ее месте виднелся механизм, занимающий гораздо меньшую часть неба. Выглядел он весьма странно, напоминая рисунок из средневекового космологического трактата, некий плод экстатических галлюцинаций: геометрическое кружево с бесчисленными, тонко проработанными деталями. На периферии машины от узелков «кружева» отходили явственно мерцающие лучи, перекрещиваясь друг с другом. Ближе к центру механизм становился слишком мудреным, чтобы различить его структуру, не говоря уже о том, чтобы описать ее и запомнить. Скорпион подумал, что сможет запомнить лишь это ощущение головокружительной сложности, – как будто сам Господь показал ему внутренность своих часов. И сразу же накинулась мигрень, словно висящий в небе предмет не желал, чтобы свинья смотрел на него долее положенного.

Скорпион повернулся и, глядя на лед, побрел к кораблю. Там он аккуратно убрал в багажник оставшуюся пару мин и забрался в кабину, оставив дверь люка лежать на земле. Возиться с ней не было необходимости, как не было необходимости наполнять отсек воздухом. Теперь вполне достаточно скафандра.

Шаттл взмыл над Хелой. Через проем люка Скорпион видел истончающееся полотно моста и далекое дно Пропасти Искупления. Закружилась голова. Когда на мосту он закладывал мину, очень легко было забыть, что под ногами многие мили пустоты.

В следующий раз он уже не сможет проделать это так спокойно.

Ложемент подготовился к приему «Ностальгии по бесконечности». Корабль, вернее, то, что от него осталось, был уже близко. В процессе снижения капитан прошел серию радикальных трансформаций с целью защитить своих подопечных, но не забыл и о главной задаче: выручить Ауру. Капитан снял бо́льшую часть обшивки у средней части корабля, обнажив хитросплетение гниющих внутренностей: гигантские крепежные элементы и переборки, хрящевидные комки из плотно уложенных бортовых систем. Капитанские органы росли самым диким образом, вились и сплетались почище плюща.

Частично сбросив броню, капитан почувствовал себя голым и уязвимым. С тех пор как эти внутренние органы в последний раз открывались вакууму, минуло много веков.