Пропавшая

– Так поведай мне, Говард, что, по-твоему, случилось с Микки Карлайл. Наверняка ты об этом думал. Все остальные только над этим и размышляют. Ты полагаешь, что она все-таки вышла из дому незамеченной или же на нее напали? Может, думаешь, что ее похитили инопланетяне? Последнюю неделю я выслушивал самые причудливые теории, какие только можно вообразить.

Говард нахмурился и провел по губам кончиком языка. На карниз снаружи, рядом с кондиционером, опустился голубь, и Говард уставился на птицу, словно она принесла ему какую-то весть.

– Сначала я решил, что она прячется. Понимаете, она любила прятаться под лестницей и играть в бойлерной. Так я думал на прошлой неделе, но теперь… теперь не знаю. Может, она пошла продавать печенье.

– Этой возможности я, признаться, не учел.

– Нет, я не хотел говорить так легкомысленно, – неуклюже поправился он. – Я просто так с ней познакомился. Она постучалась ко мне в дверь – продавала печенье для скаутов, но на ней не было формы, да и печенье было домашнего приготовления.

– И ты купил?

– Больше никто не купил бы – оно все сгорело дотла.

– А ты почему купил?

Он пожал плечами:

– Ну, она проявила инициативу. У меня есть племянники и племянницы… – Он не закончил фразы.

– Думаю, ты сладкоежка. Как насчет конфет, пирожных и сластей всевозможных[43], а?

Бледно-розовая волна залила его щеки, шея напряглась. Он не мог понять, намек ли это.

Сменив тему, я начал сначала, попросив его дать отчет о своих перемещениях в течение нескольких часов до и после исчезновения Микки. В тот понедельник шторы на его окнах были опущены. Его коллеги не видели, чтобы он косил крытую лужайку в Примроуз-хилл[44]. В час дня полиция обыскала его квартиру. Он не вернулся на работу. Вместо этого Говард провел целый день возле дома, фотографируя.

– Ты не пошел на работу и во вторник?

– Нет. Я хотел помочь. Я напечатал фотографии Микки, чтобы сделать листовки.

– В своей студии?

– Да.

– А что ты сделал потом?

– Постирал.

– Это ведь было во вторник утром? Весь дом вышел на поиски, а ты устраиваешь постирушку?

Он неуверенно кивнул.

– На полу у тебя в гостиной был ковер. – Я протянул ему фотографию, им же и сделанную. – Где он сейчас?

– Я его выкинул.

– Почему?

– Он был грязным. Я не смог его отчистить.

– Почему он был грязным?

– Я уронил на него компост. Я делал висячие горшки.

– Когда ты его выбросил?

– Не помню.

– После исчезновения Микки?

– Думаю, да. Возможно.

– Куда ты его выбросил?

– В контейнер у Эджвер-роуд.

– А что, поближе не нашел?

– Они были переполнены.

– Но ты ведь работаешь на муниципалитет. Ты мог найти десяток урн.

– Я… я не подумал…

– Видишь ли, как это выглядит со стороны. Ты прибрал квартиру, выбросил ковер, у тебя пахло известкой – кажется, будто ты пытался что-то спрятать.

– Нет. Я просто немного прибрался. Я хотел, чтобы все было симпатично.

– Симпатично?

– Да.

– А это ты раньше видел, Говард? – Я показал ему детские трусики в полиэтиленовом пакете. – Их нашли в твоей бельевой корзине.

Его голос напрягся.

– Они принадлежат одной моей племяннице. Они постоянно у меня останавливаются – племянницы и племянники…

– Они остаются ночевать?

– В комнате для гостей.

– А Микки когда-нибудь была в твоей комнате для гостей?

– Да… Нет… Может быть.

– Ты хорошо знаешь миссис Карлайл?

– Просто здороваюсь, встретив ее на лестнице.

– Она хорошая мать?

– Пожалуй.

– Привлекательная женщина.

– Не в моем вкусе.

– Почему?

– Она немного резкая, понимаете, не очень приветливая. Не говорите ей, что я так сказал, я не хочу задевать ее чувства.

– А ты предпочитаешь?…

– Мм, понимаете, дело тут не в сексе. Не знаю, право. Трудно сказать.

– У тебя есть подружка, Говард?

– Сейчас нет.

Он сказал это так, как будто утром за кофе она у него была.

– Расскажи мне о Даниэлле.

– Я не знаю никакой Даниэллы.

– У тебя в компьютере хранятся фотографии девочки по имени Даниэлла. На ней трусики от бикини.

Он моргнул – раз, два, три.

– Это дочь моей бывшей девушки.

– На ней не надет топ. Сколько ей?

– Одиннадцать.

– Еще на одной фотографии есть девочка, с полотенцем на голове, она лежит на кровати. На ней только шорты. Кто она?

Он помедлил:

– Микки и Сара играли. Они разыгрывали пьесу. Это была просто забава.

– Да, так я и думал, – успокоительно улыбнулся я.

Волосы Говарда прилипли ко лбу, капли пота то и дело стекали ему в глаза, отчего он моргал. Открыв большой желтый конверт, я вытащил из него пачку фотографий и стал выкладывать их рядами на стол, одну за другой. Это все были снимки Микки – двести семьдесят штук: вот она загорает с Сарой в саду, вот они играют со шлангом, едят мороженое, борются на его кушетке.

– Это просто фотографии, – защищаясь, сказал он. – Она была очень фотогеничной.

– Ты сказал «была», Говард. То есть ты не думаешь, что она жива.

– Я не это хотел сказать… то есть… вы… вы пытаетесь придумать, что я… я…

– Ты же фотографируешь, Говард, это очевидно. Некоторые из снимков очень хороши. А еще поешь в церковном хоре и работаешь мальчиком в алтаре.

– Служителем.

– И преподаешь в воскресной школе.

– Я просто помогаю.

– Возишь детей на экскурсии – на пляж или в зоопарк.

– Да.