Пропавшая без следа

Театр «Фортуна». Чертов театр «Фортуна». Я не могу пошевелиться и замираю на месте. Я слышу, как раздраженно ворчат люди, вынужденные обходить меня. Чувствую, как они наступают мне на пятки, но не двигаюсь с места.

Воны снова скрылись из вида, но я знаю, где они, куда отправились и зачем. Они пошли туда, чтобы окончательно вывести меня из равновесия. И им это удается, кажется, я начинаю терять рассудок. Дрожа с головы до ног, я чувствую, что опускаюсь на дно, в самое пекло ада.

Я опускаюсь на колени. По моей щеке быстро скатывается слеза, за ней другая. Беззвучные слезы. Мужчине не пристало так себя вести.

– С вами все в порядке? – раздается чей-то голос. Я поднимаю голову. Надо мной стоит работник парковки. – С вами все в порядке? – повторяет он.

– Нет. – Это все, что я могу ответить. – Нет.

Он хлопает меня по плечу.

– Я могу вам чем-нибудь помочь? – спрашивает он.

Снова я говорю:

– Нет.

– Вы уверены.

Я встаю, глядя ему в глаза.

– Да, – отвечаю я, не задумываясь.

И в этот момент в моем мозгу молнией вспыхивают слова.

– Женщина в черном, – говорю я. – Женщина в черном!

Я бросаюсь прочь от него, перебегаю дорогу, не глядя по сторонам, слышу визг тормозов, когда машина едва не сбивает меня. И продолжаю еще стремительнее мчаться дальше. Еще несколько шагов, последний рывок.

И вот я останавливаюсь и поднимаю голову. Я смотрю вперед. Указатели говорят, что это правда, что я действительно оказался в нужном месте. Все начинается снова. Я вернулся в начало своего путешествия, путешествия в бездну, в чертову черную дыру. Театр «Фортуна». Женщина в черном.

Они внутри.

* * *

Инспектор Морган закинул ноги на стол. В одной руке он держал чашку с кофе, другой тер висок.

– Чертова головная боль, – пробормотал он.

Кейт Нельсен стояла за стулом, предназначенным для посетителей, переминаясь с ноги на ногу.

– Нет, – воскликнул он, – этого недостаточно. Надо мной насмехалось бы все управление, если бы я дал вам разрешение на это расследование, а я вовсе не готов снова выставить себя на посмешище. Черт! – Он уставился на свои брюки, куда выплеснулись капли горячего кофе.

– Я всего лишь хочу задать им несколько вопросов. Если Симмонс так убежден в своей правоте, возможно, стоит прислушаться к нему.

– Вы не хуже меня знаете, что часто люди вроде него оказываются чертовыми психами.

– В самом деле, сэр, мне кажется, нам надо повнимательнее к ним присмотреться.

– Тогда присмотритесь, – ответил он, промокая брюки салфеткой, которую вытащил из коробки, стоявшей на столе. – Но только сделайте это незаметно и постарайтесь никому не досаждать. Мне не нужны новые жалобы. Кроме того, как насчет номера этого мобильного? Вы получили расшифровки звонков?

– Пока еще жду. Сегодня днем они должны быть у меня.

– Это первое, что вам необходимо сейчас. Вы должны получить доказательства, что эта Майклз – чертова женщина, а не шимпанзе из Лондонского зоопарка. Постарайтесь раскопать как можно больше информации. Выясните, чем занимается этот Симмонс, и узнайте все, что возможно, о ней. У вас нет ни домашнего адреса, ни служебного ее адреса. Так вот и задайте себе вопрос: а существует ли она на самом деле, черт ее подери? – Он швырнул скомканную салфетку в мусорную корзину рядом со столом. – И принесите мне чертово обезболивающее, ясно вам?

В магазинчике на углу около театра я купил бутылку минеральной воды «Эвиан» и упаковку салфеток. Часть воды я вылил себе на лицо, вытер его насухо салфетками, высморкался, а остатки воды жадно выпил, чтобы утолить мучившую меня непереносимую жажду.

Теперь я возвращаюсь к театру и захожу внутрь. Я решил отыскать их и вызвать на разговор. Я буду стоять перед ними, как скала, до тех пор, пока они не объяснят, откуда узнали, что я слежу за ними, зачем поехали в лондонский «Гейтуэй» и откуда им известно про Женщину в черном. Возможно, они знают гораздо больше? Возможно, им известно, о чем я думал, когда ехал вместе с Дженни по автостраде М1? Неужели они знали о том, что я собирался сделать ей предложение? И хотя я сам понимаю, что все это звучит нелепо, меня теперь уже ничто не удивит.

Я вхожу в фойе. Интерьер, оформленный в ярко-красных тонах, резко контрастирует со скучным оформлением театра снаружи. Слева я вижу ступеньки, ведущие в партер. Я направляюсь прямо туда, еще не зная точно, что скажу Вонам, когда увижу их, но не сомневаюсь, что нападение – единственное правильное решение в этой ситуации.

Я уже собираюсь спуститься в партер, как вдруг слышу голос:

– Позволите взглянуть на ваш билет, сэр?

Я оборачиваюсь. Ко мне приближается билетер. Я пытаюсь заговорить, но слова застревают в горле, он застал меня врасплох.

– Ваш билет? – повторяет он.

– Мне, гм, надо купить билет.

– Касса вот здесь, – говорит он, указывая направо, и его тон явно свидетельствует о том, что мне не удастся воспользоваться старым как мир трюком и пройти без билета.