Пропавшая глава (ЛП)

- Это вы сказали, а не я. И не скажу. Однако со стороны кажется, что для спасения своего реноме и положения в литературном сообществе Отту ничего другого не оставалось, как попытаться дискредитировать своего обидчика. Самоубийство подходит для этого идеально - кто потом вспомнит и воспримет всерьез нападки психически неуравновешенного человека?

- Допустим, что вы правы, - произнес я. - Но зачем тогда Отту понадобилось прилюдно нападать на вас и устраивать такую некрасивую сцену?

- Ага! - торжествующе воскликнул Биллингс. - Вот в том-то и дело. Он, конечно, не был уверен наверняка, что встретит меня в "Каули", хотя я бываю там едва ли не каждый вечер. Так вот, избавившись от Чайлдресса, Фрэнк Отт решил не останавливаться на достигнутом. Для полной победы ему оставалось ещё расправиться со мной. Он ненавидел меня лютой ненавистью за то, что я первый указал на вопиющие недостатки в произведениях Чайлдресса.

- И поэтому он встал и безропотно получил от вас зуботычину? - фыркнул я.

Биллингс воздел обе руки с растопыренными в виде буквы "V" пальцами точь-в-точь, как Ричард М.Никсон.

- Совершенно верно! Он забросил наживку, а я заглотал её вместе с крючком и удочкой. Он меня нарочно спровоцировал, отлично зная, чем это кончится! А я попался как последний дурачок. Потом, правда, я поступил по-умному. Отправился на следующее утро в "Вестман и Лейн" к своим боссам и честно повинился. Они все поняли и простили... А теперь, мистер Гудвин, закончил Биллингс, вставая, - мы должны с вами распрощаться.

Я с радостью продефилировал к дверям.

Глава 20

Когда я вышел из подъезда Кейта Биллингса, в нашем особняке уже вовсю обедали. Не желая портить Вулфу аппетит, ввалившись посреди трапезы, я завернул в забегаловку на Первой авеню, где посетителей потчуют лучшими во всем Нью-Йорке горячими сандвичами с индюшатиной; так, по крайней мере, утверждала алая надпись с восклицательным знаком на огромном белом плакате, красовавшимся над стойкой. Угнездившись на высоком табурете перед стойкой, я заказал себе это фирменное блюдо - не обижать же хозяев! - в сочетании со стаканом молока, и принялся размышлять над происходящими событиями.

Дебра Митчелл клялась и божилась, что кровь Чарльз Чайлдресса пролила коварная ревнивица Патрисия Ройс; Белинда Микер была в не меньшей степени убеждена, что Чарльза прикончила её кузина, Кларисса Уингфилд; и вот теперь Кейт Биллингс уверенно указал негодующим перстом на Франклина Отта. Вне подозрений пока оставались Кейт Биллингс, мисс Митчелл и Уилбур Хоббс, но я не сомневался, что со временем ни одного из них не минует чаша сия.

Каждая из перечисленных выше личностей имела вполне вескую причину, чтобы отправить Чарльза Чайлдресса к праотцам, однако, если Дебру Митчелл, Патрисию Ройс и Клариссу Уингфилд объединяли мотивы сугубо личного характера, то Кейт Биллингс, Франклин Отт и Уилбур Хоббс имели на Чайлдресса зуб, так сказать, сугубо профессионального свойства - всем им здорово досталось от покойного в разносных статьях, которые появились в "Манхэттен Литерари Таймс" и в "Книжном бизнесе".

Хорошо, признал я, пусть этот малый и не был столпом морали, но у кого из этой шестерки могло хватить духу расправиться с ним с помощью его же собственного пистолета?

Поначалу я решил, что ни у кого. Затем, запустив зубы в сочную мякоть вкуснейшего пирога с черникой, я подумал так: отвергнутая женщина по ту сторону Гудзона, она же мать-одиночка, ещё одна отвергнутая женщина, не желавшая, правда, этого признавать, третья, безнадежно и безответно влюбленная женщина и наконец - злобные обличительные статьи, способные если не уничтожить человека, то погубить его карьеру. Такова была часть наследства, оставленного Чарльзом Чайлдрессом. А ведь в Нью-Йорке, напомнил я себе, людей ежедневно убивают по куда менее серьезным причинам.

Убедив себя таким образом, что каждый из шестерки имел достаточные основания оборвать земное пребывание Чайлдресса, я принялся играть в "Угадай убийцу". В первый раз воображаемый шарик остановился в ячейке напротив имени Патрисии Ройс. Почему, я сказать не мог, просто что-то в ней меня настораживало. Характеризуя её Вулфу, я назвал её "вывихнутой", но куда больше, чем её чудаческие манеры, меня беспокоило совсем другое - эта женщина определенно что-то скрывала. Может, она и вправду была влюблена в Чайлдресса, как пыталась убедить нас Дебра Митчелл? Поначалу мне так не показалось, но за темно-синими глазами писательницы явно таилось нечто загадочное.

Я мысленно перебрал в голове остальных; на сей раз мой выбор пал на Уилбура Хоббса. Такой ни перед чем не остановится, чтобы отомстить за свою поруганную честь, решил я. Тем более, что Чайлдресс вполне мог продолжить свои гибельные для него разоблачения. Словом, чем дальше, тем яснее я представлял, как Уилбур нажимает на спусковой крючок своим холеным указательным пальцем. Да ещё и злорадно усмехается при этом.