Пропавшая гора

Но вот он слышит топот, видит лошадь и узнает Крестоносца. И очень удивляется, потому что конь не стоит спокойно и не пасется, он осторожно идет, время от времени негромко фыркая, словно чует опасность. Его хозяин знает, что он не может быть причиной такого неожиданного поведения. Ветер дует от него, и конь не мог его учуять. Что же так его возбудило?

Волки? Койоты? Возможно: и как доказательство, он тут же слышит вой этих шакалов, исходящий как будто отовсюду.

Доносящийся со всех сторон хор кажется странным, тем более что звучит совсем недолго, а потом снова наступает тишина. Но Генри Тресиллиан не думает об этом странном явлении. Он боится, что Крестоносец может испугаться этого воя и убежать, и поэтому, не откладывая, дает сигнал, на который конь должен отозваться. Действительно, в ответ слышится ржание, и двадцать секунд спустя конь стоит перед молодым хозяином, его бархатная морда прижимается к щеке юноши. С одной стороны ласковые слова, с другой негромкое радостное фырканье, как будто животное пытается выразить свою радость от встречи с хозяином.

Крестоносец открывает пасть, принимая удила, и как будто даже приседает, чтобы ему на спину легче было положить седло. Упряжь надевается быстро; но когда Генри Трессилиан наклоняется, чтобы затянуть подпругу и застегнуть пряжку, он слышит звук, который заставляет его выпрямиться и схватить узду: со всех сторон слышен стук копыт; очевидно, лошади с людьми на спинах. Индейцы! Это могут быть только они!

Быстро, как мысль, он садится в седло и готов пустить коня вскачь.

Но в каком направлении? Направление на Ариспе он знает. Но открыто ли оно? Он этого не знает. Он вообще не знает, есть ли для него открытое направление. Потому что слышит топот копыт со всех сторон и, не успев прийти в себя, видит и самих лошадей. Стало чуть светлей, потому что вот-вот выйдет луна, и ржание Крестоносца привлекло к этому месту индейцев.

Генри Трессилиан понимает, что, если останется на месте, скоро будет окружен, и никакого шанса вырваться у него не будет. Он уже видит сжимающееся кольцо.

Но индейцы еще в пятидесяти ярдах; неожиданно, с удивленными возгласами они останавливаются, потому что увидели его. В их сердцах суеверный страх. Они считали, что окружат коня, но на его спине человек: это соответствует суеверию тех, кто не раз преследовал Крестоносца.

Молодой англичанин видит это странное поведение, но не понимает его причины. Однако он знает, что долго стоять они не будут; в лучшем освещении он видит разрыв в их линии, поворачивает к нему коня, произносит приказ, касается коленом и скачет вперед, намереваясь воспользоваться возможностью.

Через десять шагов он оказывается между двумя всадниками койотеро, но тут чувствует, что узда вырывается у него из руки, он слетает с седла, падает и с силой ударяется о землю!

К счастью, он не ошеломлен и не теряет сознание; он знает, что произошло – его поймали, это лассо. Правая рука его свободна, он мгновенно вскакивает достает нож, перерезает веревку и освобождается.

Это было бы бесцельно, если бы у него была другая лошадь. Но умное животное, как будто понимая, что произошло, не убегает, а остается рядом, и еще через мгновение хозяин снова у него на спине.

Прямо перед ним просвет, и храбрый юноша снова скачет вперед; ему способствует охватившее индейцев смятение. В тусклом свете они не отличают необычную лошадь от своих, и их удивление усиливается от суеверного страха; это держит их на месте. Они лишь перекрикиваются, задают друг другу вопросы, но не пытаются преследовать.

Генри Трессилиан уже считает себя в безопасности, когда один индеец, державшийся за остальными, выходит вперед и галопом, как и он, мчится к нему. Прежде чем Генри успевает повернуть, животные с силой сталкиваются, лошадь индейца встает на дыбы и сбрасывает всадника. У того в руке ружье; видя бледнолицего, он поднимает ружье к плечу и прицеливается. Но не успевает нажать на курок: англичанин тоже успел достать пистолет и стреляет первым. Дикарь, издав болезненный крик, делает, пошатываясь, один-два шага и падает на траву.

Больше перед ним никого нет; хозяин отдает коню приказ, и они уносятся с такой скоростью, словно участвуют в гонках.

Глава XXV

Снова наверху

Проходит какое-то время, прежде чем индейцы приходят в себя. Они все еще не знают: призрак ли черный конь или он из плоти и крови.

Только после того как они собираются и совещаются друг с другом, эта загадка разгадывается. Самые умные из индейцев приходят к выводу, что один из бледнолицых каким-то образом спустился с вершины, поймал коня и сел на него. У них есть явное доказательство, что по крайней мере всадник – плотское существо: их товарищ, лежащий на земле с пулей в теле.

Это зрелище возрождает их гнев, и от мстительных криков дрожит небо. Но ненадолго. Наступает тишина, и в ночи слышны звуки скачущей лошади: это уходит беглец, побуждая индейцев начать преследование.