Пропавшая гора

Эту свою уверенность он передает Генри Трессилиану, который будет сопровождать его в охоте, но передает не для того чтобы заинтересовать молодого англичанина; тот любит охоту и увлекается естественной историей, и Потерянная гора обещает богато вознаградить его за подъем. К тому же они оба уже были компаньонами по охоте в пути, привыкли друг к другу, и общая любовь к охоте помогла им подружиться. Встав рано, мексиканец лишь на минуту опережает молодого англичанина; Генри выходит из палатки одновременно с тем, как мексиканец выбирается из-под колес фургона, под которым, завернувшись в frezada (плюшевое одеяло), провел ночь.

Утреннего освещения едва достаточно чтобы разглядеть Генри Трессилиана. Он одет в охотничью куртку, брюки и гамаши, ботинки со шнурками и шапку из твида – короче, в костюм английского спортсмена, с патронташем через плечо и двустволкой в руках, готовый стрелять фазанов или идти через заросли. Гамбусино одет в живописный наряд своей профессии и страны; у него нарезное ружье, а на бедре обязательное мачете, которое в Соноре иногда называют cortante.

Так как они обо всем договорились еще вечером, сейчас обмениваются лишь несколькими репликами о шоколаде. Шоколад уже готов; у центрального костра суетятся несколько женщин; со сбивалками в руках они наклонились над шоколадом, взбивая питательную жидкость в пену.

Каждому охотнику протягивают taza (чашку) с шоколадом и tortillia enchilada [Блинчики из кукурузной муки с сыром и перцем (исп.)], сопровождая это приветливыми словами. Затем, опустошив чашки и жуя жесткие, словно кожаные, лепешки, охотники неслышно выходят их лагеря и направляются к Серро.

Почти сразу они начинают подниматься по расщелине или ущелью, проделанному за долгие века ключом наверху и дождевой водой. Подъем крутой, но прямой; он ведет к вершине между склонами, как по лестнице, между еще более крутыми каменными склонами. По ущелью вниз течет ручей; сейчас он маленький, но в бури становится мощным потоком; вдоль него проходит тропа, единственная, по которой можно подняться на серро, как знает гамбусино.

– Другой нет, – говорит он, когда они поднимаются. – По-другому человек может подняться, только если ему спустят лестницу Иакова [Лестница Иакова – согласно Ветхому Завету, лестница между небом и землёй, которую увидел во сне Иаков, родоначальник израильского народа (см. Библия, книга Бытие, гл. 28, ст. 12). В разговорной речи – длинная крутая лестница]. Окружающие стены крутые, как ствол шахты. По ним не смогут подняться даже дикие бараны; если мы их там найдем, они либо выросли там, либо поднялись этим путем. Guarda! – восклицает он, видя, как безрассудно прыгает молодой англичанин. – Осторожней! Не трогай камни! Они могут скатиться вниз и кого-нибудь раздавить.

– Ей-богу, я об этом не подумал, – отвечает тот, кого так предупредили, побледнев при мысли, что мог причинить опасность дорогим ему людям, и начинает подниматься медленней и осторожней.

В должное время они поднимаются к верху расселины и останавливаются, чтобы перевести дыхание. Но ненадолго, а потом продолжают идти по тропе по ровной поверхности; они по-прежнему идут вдоль ручейка, который вьется сквозь заросли деревьев и кустов.

Примерно через двести ярдов от головы ущелья они выходят на открытое место, и мексиканец восклицает:

– El ojo de Agua

Глава V

Los guajalotes

Выражение El ojo de Agua (глаз воды) – мексиканское название источника или ключа; Генри Трессилиану не нужно это объяснять, потому что он уже знаком с этим поэтическим описанием. И сейчас видит всего в нескольких шагах перед собой сам источник, журчащий в небольшом круглом каменном бассейне и посылающий поток, который питает озеро внизу.

Через мгновение они на краю бассейна, в котором вода прозрачная, как хрусталь, и гамбусино, достав сосуд для питья, изготовленный из коровьего рога, говорит:

– Не могу не выпить, хотя вчера вечером выпил много галлонов. После такого долгого периода ограничений кажется, что никогда не напьешься.

Заполнив рог и почти немедленно осушив его, он восклицает:

– Delicioso! (Восхитительно!).

Его спутник тоже пьет, но из серебряной чашки; сосуды из этого металла и даже из золота не редкость у владельцев шахт в Соноре.

Они собираются идти дальше, когда видят на краю открытого места стаю больших птиц. Они только что вышли из чащи и неторопливо похаживают между кустами, время от времени опуская клювы к земле, короче, кормясь, как индейки на пастбище. Потому что это и есть индейки, что подтверждают слова мексиканца:

– Los guajalotes!