Пропавшая кузина

Обратил я внимание и на другое — Орманди, на каникулы уехавший домой, по возвращении как-то притих и отпускать свои шуточки в мой адрес пока что не пытался. Не могу сказать, что это сильно меня опечалило, но и радости особой не принесло. Во-первых, плевать я хотел и на самого Орманди, и на его неуклюжие наезды, чтобы тут нашлось место для печали или радости, а, во-вторых, я, честно говоря, даже немного забеспокоился, подозревая, что за своей неожиданно прорезавшейся белизной и пушистостью он прячет подготовку какой-нибудь гадости — уж с него-то станется… Впрочем, со временем это беспокойство само собой утихло, мне более чем хватало и других забот.

— Господа, прошу внимания! — ого, вот уж не подумал бы, что Альберт может так громко крикнуть. Судя по наступившей тишине, такое стало неожиданностью не для меня одного.

— Позвольте мне исполнить новую песню! Я сочинил ее вот только на днях и прошу всех вас стать первыми ее слушателями!

Приехали… С того дня, когда я решил заткнуть поток Альбертова творчества, присоветовав ему сочинять песни, не прошло и двух месяцев, а он уже выдал! М-да, кажется, идея была ошибочной и теперь мне все-таки придется это слушать…

Альберт тем временем уселся за рояль, пробежался по клавишам, разминая пальцы, и на удивление сильным и хорошо поставленным голосом запел на бодрый маршевый мотив:

Копейку и полтину

Потрачу я легко, легко:

Копеечку — на воду,

Полтину — на вино, вино!

Копеечку — на воду,

Полтину — на вино!

Хай-ди хай-до хай-да,

Хай-ди хай-до хай-да,

Хайди, хайдо, хайда!

Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!

Хай-ди хай-до хай-да,

Хай-ди хай-до хай-да,

Хайди, хайдо, хайда! [2]

Народ слушал сначала вполуха, потом все более и более внимательно, к концу куплета некоторые уже подпевали повторяющуюся последнюю строку, а уж залихватское «хай-ди хай-до хай-да!» радостно подхватили все, включая и меня самого. Хм, а я ведь, пожалуй, и вправду еще буду гордиться, что знал автора песни…

Тем временем Альберт продолжал:

Трактирщик, лишь завидит,

Кричит: «О, Боже мой! Бог мой!»,

«О, нет!» — кричат девчонки,

Когда иду домой, домой.

«О, нет!» — кричат девчонки,

Когда иду домой!

Хай-ди хай-до хай-да и т. д.

Сапог мой просит каши,

Камзол дыряв на мне, на мне.

А маленькие пташки

Щебечут в вышине-шине.

А маленькие пташки

Щебечут в вышине!

Хай-ди хай-до хай-да и т. д.

И нету в поле кочки,

По ней чтоб не ходил, ходил.

И дырок нету в бочке,

Чтоб я из них не пил, не пил.

И дырок нету в бочке,

Чтоб я из них не пил!

Хай-ди хай-до хай-да и т. д.

Создав такого парня,

Господь был очень рад, да, рад:

Не будь я вечно пьяным,

Я был бы просто клад, да, клад!

Не будь я вечно пьяным,

Я был бы просто клад! [3]

— Великолепно! Отличная песня! Браво! Альберт, ты гений! — наперебой загалдели господа студенты. — Качать! Качать Шлиппенбаха! — раздался чей-то призыв, народ на него незамедлительно откликнулся, и через несколько секунд Альберт принялся успешно преодолевать земную гравитацию — не сам по себе, конечно, а исключительно с приложением мускульной силы товарищей по братству.

— Друзья! — провозгласил Альберт, когда полеты, наконец, прекратились. — С удовольствием рекомендую моего друга графа Алекса Левского, давшего мне поистине гениальный совет сочинять песни! Спасибо, Алекс! Без тебя этой песни не было бы!

И кто, спрашивается, тянул Альберта за язык? И зачем? Теперь болтаться между потолком и крепкими руками переполненных энтузиазмом членов братства пришлось уже и мне.

— Внимание! — вмешался Мюлленберг. — Прекратить бардак! Альберт, споешь нам песню еще раз-другой? Чтобы мы слова запомнили?

— Я сделал несколько листков с текстом песни, — вот она, немецкая предусмотрительность! — На всех, к сожалению, не успел, но по листку на двоих или троих будет, — Альберт с довольной улыбкой извлек из-за пазухи стопку листов бумаги и потряс ею.

— Так чего мы ждем?! — деланно возмутился барон. — Выходим на улицу и марш в пивную!

[1] Гартман фон дер Ауэ (ок. 1168 — после 1210), немецкий поэт и музыкант.