Пропавшая кузина

— Не строже, чем он хотел со мной, — ответил я.

— Боюсь, он теперь станет твоим врагом, — покачал барон головой.

— Хочешь сказать, что при каких-то других обстоятельствах он стал бы моим другом? — усмехнулся я.

— Пожалуй, что нет, — признал барон и позволил себе понимающую улыбку.

Успокоить Орманди удалось на удивление скоро, однако же, пока шло экстренное собрание братства, несколько человек стояли между венгром и оружейной стойкой, всем своим видом демонстрируя недоверие к нарушителю правил и готовность решительно пресечь любые его попытки продолжить нарушать их и дальше. Решение, принятое братьями, оказалось даже суровее, чем я ожидал — имперского рыцаря Эдмунда Орманди не только исключили из братства, но и настоятельно порекомендовали ему сменить место учебы и покинуть Мюнхен, пообещав в противном случае поставить в известность университетский сенат. А графа Левского собрание постановило принять в полноправные члены славного Свято-Георгиевского братства, перенеся официальную церемонию приема на более позднее время, оговорив, однако, что затяжка тут была бы нежелательна. Что ж, черт его знает, что там дальше будет с Орманди, а стать полноправным братом — это хорошо. Однозначно хорошо!

…Альберт, похоже, хотел использовать произошедшее как повод для очередного распития рейнского, ему как раз на днях отец денег прислал, но ничего не вышло. Потому как мой повод уклониться от попойки, сославшись на боль, причиняемую свежей раной, оказался сильнее. Да и универсальнее тоже — Аньке пришлось ложиться одной и не в мою постель, а в свою. Чего ради я их отшил? Хотелось хорошенько обдумать случившееся, а такое возможно только в одиночестве. Да и умотался я по-настоящему, не без того.

Итак, что мы имеем? А имеем мы полную, можно сказать, тотальную неясность. Орманди, конечно, гигантом мысли не назовешь, но и идиотом считать его тоже нельзя. И вот какой тогда смысл во всех его действиях? Ну хорошо, с теми придурками, что он нанял, вроде бы все понятно. Для человека моего положения битье кнутом — это такое унижение, что мордой в дерьмо и то лучше. Не исключаю, кстати, что сам Орманди спрятался бы поблизости, подглядывал и наслаждался. Хотя вряд ли, по уму если, ему надо было бы на это время обеспечить себе железное алиби, устроив так, чтобы куча надежных, с точки зрения полиции, свидетелей видела его совсем в другом месте. Нормальный заказчик, конечно, озаботился бы смертью уголовников после исполнения ими своих обязательств по найму, угостив их какой-нибудь отравой, а то и выдав «премию» свинцом или железом. Как вопрос с молчанием своих наемников планировал решить Орманди, я, видимо, так и не узнаю.

А вот устраивать, да еще публично, несчастный случай на мензуре, это как обозвать?! Должен же был венгр сообразить, что именно на него в первую очередь подумают? И не только братья, но и полицейские? Хотя не могу исключить, что в конечном итоге нашелся бы какой-то совершенно не имеющий отношения к имперскому рыцарю человек, черт его знает зачем наточивший шлегер и поставивший его в стойку, а Орманди, вот незадача, взял именно это оружие чисто случайно. Я-то уже лежал бы мертвенький и никаким предвидением указать на венгра не мог. Впрочем, от изгнания из братства Орманди это бы не спасло, но вот полиция вполне бы могла от него и отстать, пусть и далеко не сразу.

Нет. Все равно что-то тут не то и не так. Что именно, до меня дошло не сразу, а уж когда, наконец, дошло, мне стало не по себе. Не так тут было то, что истинную причину такой ненависти Орманди ко мне я не знаю. Ну не может обмен насмешками заставить человека хладнокровно продумать план убийства. То есть, может, конечно, но тут нужен другой уровень гонора и другой темперамент, нежели те, что я наблюдал у Орманди. А не по себе мне стало по той простой причине, что такое со мной уже было. Меня несколько раз чуть не убили, а я так и не мог догадаться, какие мотивы двигают злоумышленниками. Правда, когда догадался, то и укоротить убийцам руки получилось… А тут теперь и не догадаешься — если Орманди не клинический дегенерат, а он точно не такой, то пожелание убраться прочь из Мюнхена он выполнит, пусть и без удовольствия.

М-да… Положение-то, прямо скажем, не особо веселое. Он же вполне может подождать, пока страсти не улягутся, а там и вернуться. В Мюнхен вернуться, а не в университет, причем тайком. Вернуться и приняться за старое… Вряд ли те уроды, которых он нанимал в прошлый раз, последние в этом городе, найдутся и другие. Но, черти бы их всех побрали, никакой возможности хоть что-то узнать о мотивах венгра у меня нет, а значит, нет и никаких гарантий безопасности. Я попытался было успокоить себя тем, что пока нет, но тут же вынужден был признать, что это «пока» может растянуться очень и очень надолго.