Пропавшая кузина (СИ)

Вид у нас, надо полагать, был идиотский, и потому полицмейстер принялся нас успокаивать, рассказывая, что могут быть всякие накладки, но официальная телеграмма все прояснит. В конце концов он уговорил нас вернуться в гостиницу, пообещав прислать нам известие, как только он сам таковое получит. Ничего другого в таких обстоятельствах нам все равно не оставалось…

— Сумасшедшую поймали! Сумасшедшую поймали! — радостно подпрыгивая, кричали мальчишки, когда мы проходили через рынок.

В моей голове щелкнуло. Предвидение? Оно, не иначе…

— Эй, малый! — я порылся в карманах и показал одному из мальцов монету в пять пфеннигов. Малец резво подбежал ко мне, снял шляпу и поклонился.

— Что за сумасшедшая? А то мы тут приезжие, даже не знаем…

— Известное дело, сумасшедшая, не извольте сомневаться, ваша милость! — с важностью ответил мальчонка, зажав пятак в кулаке. — Она уж давно тут шлялась, все чего-то бормотала про то, что госпожу свою потеряла, да спрашивала, не видал ли кто ангела в обличье девы. А какие ангелы обличье девки-то примут? Сумасшедшая, точно вам говорю! Да и делать ангелам на рынке-то нечего, чего уж там! Вот. А потом еду начала воровать с прилавков, да прятаться. Ее искали-искали, а теперь вот изловили! В дурдом свезут или в монастырь в женский! Только сначала сдадут в полицию, потому положено так по порядку!

Две крепких бабы крестьянской внешности, чем-то напомнившие мне Герту Штайнкирхнер, тащили под руки совсем молодую женщину, скорее даже девушку, их окружили еще несколько торговок, с пяток мужиков и вся эта группа двигалась в направлении полицейского управления. Доктор Грубер и Альберт как-то очень уж внимательно приглядывались к происходящему, наконец, Альберт повернулся к Груберу, потом ко мне, потом снова к тащившим пойманную женщину торговкам и опять ко мне.

— Но ведь это же… — он пару раз глуповато хлопнул глазами, — это же Марта Йеске, служанка Катарины!

Мы развернулись и скорым шагом двинулись обратно.

Пока торговки, отпихивая и перебивая друг дружку, морочили голову дежурному вахмистру, искренне полагая, что рассказывают ему суть дела, мы пообщались с полицмейстером. Фон Штеккен лично спустился в дежурку, разогнал галдящую толпу, оставив лишь двух баб, которых, надо полагать, посчитал самыми толковыми. Через полчаса все положенные бумаги были составлены и подписаны, а состояние Марты Йеске определено как требующее квалифицированной медицинской помощи — девушка даже не узнавала Альберта и доктора Грубера, хотя оба утверждали, что она с ними хорошо знакома.

Лучший, по словам полицмейстера, врач в городе доктор Детеринг, осмотрев Марту, только головой покачал.

— Это не моя компетенция, господин полицмейстер, — признался он. — Здесь помогут только монахини. Пошлите в монастырь святой Маргариты, а я напишу записку настоятельнице.

Прочитав составленную Детерингом записку, фон Штеккен приписал внизу листа еще несколько строк и отправил в монастырь коляску с посыльным. Разумно, обратным рейсом сразу нужных специалисток и привезет.

…Сестра Цецилия и сестра Аделаида затребовали для работы отдельную комнату и непременно с кроватью или любой другой лежанкой. Полицмейстер извиняющимся тоном сказал, что таким условиям у него отвечает лишь одна из имеющихся одиночных камер, но монахини привередничать не стали. Что они там делали, не знаю, но часа через полтора сестра Цецилия вернулась.

— Кто-то очень грубо запечатал несчастной девушке часть памяти. Мы сделали все, что необходимо, и сейчас ей надо хотя бы пару часов поспать, потом можете задавать ей вопросы. Но мы должны будем присутствовать, могут проявиться остаточные явления воздействия. И еще — когда девушка проснется, ее нужно покормить. Она очень голодна.

Ох, опять ждать… Чтобы скоротать время, мы с Альбертом и доктором Грубером вернулись в гостиницу, где и пообедали, а как раз к завершению обеда за нами явился полицейский, посланный фон Штеккеном. Как и ожидалось, пришла телеграмма с официальным ответом на запрос полицмейстера, из которой следовало, что никаких офицеров имперской ордонансной жандармерии в Ландсхуте в настоящее время быть не должно. Большой новостью для нас это уже не являлось, так что и расстраиваться по таковому поводу никто не стал. Кстати, делайте что хотите, но я готов поспорить, что тот же полицмейстер считал такой оборот делом полезным. Причем скажи господин полицмейстер об этом вслух, я бы первый с ним и согласился, потому что одно дело — пытаться обвинять в причастности к исчезновению баронессы имперского офицера, и совсем другое — ловить преступника-самозванца. Сами догадаетесь, в каком из этих случаев имперцы стали бы совать баварской полиции палки в колеса, а в каком нет, или подсказать? Однако размышлять обо всем этом оказалось некогда — сестра Цецилия сообщила, что Марта к допросу готова, и напомнила, что девушку надо покормить. Ради такого дела доктор Грубер и полицмейстер фон Штеккен скооперировались — первый профинансировал кормежку для Марты, а второй послал за едой полицейского.