Пропавшая кузина (СИ)

Ну ничего себе! Не ожидала она, видите ли! А чего ты ожидала? Сбивчивых признаний и многословных просьб и уговоров? Ну извините, барышня, что есть, то и есть, а другого нету. Хотя, пожалуй…

Продолжение я устроил с тем самым многословием. Только были это не просьбы и уж тем более не уговоры, а ясные и недвусмысленные пожелания — как именно ей надо встать (или лечь), что сделать, причем выражал я свои пожелания максимально точно и просто, без каких-либо иносказаний и недоговоренностей. Ох, надо было видеть, как Катя краснела… Нет, тут к такому не привыкли. Вон даже моя Аглаюшка, и то не сразу приняла такую прямоту, а уж она-то знала и умела куда больше, чем Катя. Но Кате, похоже, так даже понравилось — уже очень скоро она выполняла мои пожелания без того, чтобы прятать глазки и отворачиваться, делая все в точности как ей сказано. Ну и результат получился соответствующим — мы буквально купались в наслаждении, пока нас не затянуло в омут абсолютного и бездумного счастья…

Второе возвращение в реальный мир совпало с непреодолимым желанием поесть. То есть, не поесть, конечно же, а прямо-таки даже пожрать, но я же человек воспитанный, аристократ опять же, и потому так не скажу. На всякий случай надев подштаники, я спустился вниз и принялся разводить огонь в небольшой печке-плите. Тихое шлепанье босых ног по деревянным ступеням, раздавшееся чуть позже позади, показало, что мы с Катей мыслим в одном направлении. Она, кстати, тоже сделала вид, что оделась, но у нее получилось изящнее и веселее — женщина все-таки. Катя щеголяла в смешных панталончиках почти до коленок и коротенькой, не доходящей до пупка, блузке, которую носят под дирндль.

— Тоже поесть захотел? — поинтересовалась она, положив ладошки мне на плечи.

— Это ты тоже, — уточнил я. — Я, между прочим, первым проголодался!

— А что мы будем есть? — Катя сделала вид, что моей подначки не заметила. — И зачем ты печку зажег? Готовить же долго…

— Сама сейчас и увидишь. И будет это совсем не долго, — на самом деле я просто никак не мог вспомнить, как назвать по-немецки яичницу.

Я поставил на огонь сковороду и принялся нарезать сало мелкими кусочками. Вскоре оно уже весело зашкворчало на сковородке, я взял полдюжины яиц и одно за другим разбил их. Катя следила за моими действиями с таким удивлением, как будто я проводил урок магической гастрономии. Ну или гастрономической магии, кому как больше нравится. Она что, никогда не видела, как готовят яичницу?

— Хлеба порежь, — распорядился я. Одному мне, что ли, о нашем пропитании заботиться?!

Яичница получилась, как говорится что надо. Ели мы не торопясь, но и не мешкая, разве что Катя как-то странно на меня поглядывала, явно чего-то не понимая. Хм, интересно, что тут такого непонятного? Мужчина после секса захотел есть — это нормально. Покормил свою даму — это тоже нормально. В чем проблема-то? Но нет, поглядывает с непониманием и вроде как даже с опаской. Чудная…

А яичница пошла хорошо. Катя по моему примеру даже вытерла тарелку кусочком хлеба и с удовольствием отправила его в рот. А через какое-то время, для нее явно наполненное раздумьями, наконец, выдала:

— Это… Это была пуля? — ее изящный пальчик застыл в полудюйме от отметины, оставшейся после меткого выстрела, что год с лишним назад стал одной из причин моего появления в этом мире.

— Пуля, — подтвердил я.

— Прямо в сердце?

— В сердце.

— И ты живой?!

— А что, по мне не видно? — усмехнулся я. — Впрочем, если ты хочешь, — я встал из-за стола, поднял Катю со стула и начал аккуратно подталкивать ее к лестнице на чердак, — я тебе это докажу…

Доказывал Кате я свою живость все тем же способом, в применении которого мы не так давно столь активно упражнялись. И вроде бы даже доказал, но желания задавать вопросы у нее не отбил. Едва отдышавшись после очередного провала в бездну наслаждения, Катя спросила:

— Так ты… ты отмеченный?!

Отвечать, честно говоря, не хотелось. Почему? Да не привык я как-то кричать о своей отмеченности на всех углах. Вон, Альберту, и тому не говорил. Не стал говорить и Кате — просто кивнул. И так и не понял — действительно ли Катя испугалась или мне показалось в наступивших сумерках…