Пропавшая нимфа

«Я всего лишь супруг с устоявшимися взглядами. Возможно, они несколько устарели. Не знаю, куда движемся мы, если бережливого человека, сумевшего скопить путем строгой экономии маленькое состояние, чураются, как прокаженного, если в кино приобретает наибольшую популярность тот герой, который щелкает свою возлюбленную по носу, в то время как я когда-то поклялся любить, оберегать и почитать свою супругу до конца дней своих. И я стараюсь изо всех сил выполнять это обещание. Вот сейчас в газете печатают материалы о муже – почитателе закона, который вычитал в репортажах уголовной хроники нечто такое, что заставило его предположить, будто его супруга имела какие-то отношения к убитому мужчине. Вместо того чтобы постараться защитить свою жену, отвести от нее подозрения, вместо того чтобы по-хорошему объясниться с ней, этот «почитающий законы» муж бросается в полицию и заставляет арестовать несчастную женщину, обещая первой всяческую помощь, чтобы можно было сфабриковать дело против его собственной жены. Возможно, таково веяние времени. Возможно, я слишком долго живу на свете. Но лично я придерживаюсь другого мнения: современное общество вступило в новый период истории.

Не является ли грубейшей ошибкой стремление опрокинуть вековые традиции, привычные моральные нормы, уважение к семье, к женщине, жене, матери наших детей?

Мне кажется, что самого сурового наказания заслуживает тот муж, который из каких-то корыстных побуждений дает согласие арестовать женщину, хранителем которой он должен быть до самой своей смерти.

Таково мое глубокое убеждение, но ведь я всего лишь муж с устаревшими взглядами».

Перри Мейсон умолк, Пол Дрейк поднял на него глаза и спросил своим немного тягучим голосом:

– Ну и что это даст, Перри?

– Очень многое. Начнется дискуссия.

– В отношении мужа?

– Конечно.

– А зачем упоминание о сбережениях?

– Чтобы разгорелись споры. Понимаешь, сразу же поднимется волна сетований на нынешнюю дороговизну, неправильную политику правительства, падение нравственности и так далее. Одной истории Роды и Карла маловато. Что касается лейтмотива «ну и времена», он дорог сердцу каждого обывателя. Ну а мы в свое время используем эту притчу о муже, предавшем интересы собственной жены.

Дрейк задумчиво кивнул.

– Пожалуй, ты прав.

– Так, а что в отношении фотографий? Тебе не удалось раздобыть снимков комнаты, где произошло убийство?

Пол Дрейк лениво потянулся к папке, которая стояла на полу, прислоненная к ножке кресла, вытащил из нее порядочный конверт из толстой бумаги и извлек оттуда четыре глянцевых снимка.

Мейсон принялся рассматривать фотографии через увеличительное стекло.

Спустя несколько минут он сказал:

– Посмотри-ка вот сюда, Пол.

Детектив подошел к столу адвоката.

– Ну да, это будильник. Стоит на тумбочке возле кровати.

– И, как я понимаю, на последней спали. Но Моксли был найден полностью одетым.

– Да.

– В таком случае значение будильника удваивается.

– Почему?

– Возьми-ка лупу и взгляни на него.

Детектив кивнул.

– Стрелки стоят на 3.17. Надпись в углу показывает, что снимок сделан в 3.18. Таким образом, правильное время разнится от будильника всего на одну минуту.

– Это еще не все. Посмотри снова.

– Куда ты клонишь?

– В лупу виден верхний циферблат, на котором устанавливается время звонка.

– Ну и что?

– Стрелка была поставлена на без нескольких минут два.

– Естественно. Свидание назначалось на два часа. Он хотел быть на ногах, когда придет Рода.

– Но у него почти не оставалось времени, чтобы одеться. Будильник был заведен примерно на без пяти два. Самое большое – без десяти.

– Не забывай, он когда-то был ее мужем. Она его видывала и в пижаме и даже без нее.

– Ты все еще не понимаешь меня. Моксли разбудил телефонный звонок. Значит, будильник ему не потребовался, К тому времени, как он зазвонил, Моксли уже был одет.

Выпуклые глаза Дрейка внимательно посмотрели на адвоката.

– Если бы я не понимал только это! Какого дьявола ты не говоришь о том, что это убийство в целях самообороны? Я вовсе не собираюсь требовать от тебя обмануть доверие клиента, но если она рассказала тебе правду, то наверняка призналась, что они боролись и ей пришлось ударить его топором, спасая собственную жизнь. Как я полагаю, присяжных будет совсем нетрудно убедить, что так оно и было. Особенно, учитывая характер Моксли. Ей еще спасибо надо сказать за избавление мира от такого мерзавца!

Перри Мейсон медленно покачал головой.

– До того, как становятся известны все факты, очень опасно говорить об обороне.

– Почему?

– Ты забываешь о ее попытке опоить своего мужа. То, что она когда-то была медсестрой и хотела дать ему наркотик, вызовет к ней предубеждение всех присяжных. Ну а потом, коли самооборона, то, значит, она таки убила Моксли. Я же далеко не уверен, что обвинению удасться это доказать.

– Но если она не убивала, то в комнате во время убийства находилась!

– В том-то и дело. Я не убежден, что она не пытается кого-то выгородить.

– Что заставляет тебя так думать?

– Отсутствие всяких следов на дверной ручке.

– Рода была в перчатках.

– Да, но остальные-то хватали эту ручку, не имея таковых!