Пропавшие без вести

— Черт его принес, этого фрица, — злился Ратников. — Топал бы своей дорогой.

— Выудим что-нибудь, — произнес Быков.

— Палка о двух концах: можно выудить, а могут и нас из-за него выудить.

Рядом, в соседнем шалаше, вдруг застонал Аполлонов. Немец мгновенно обернулся, потянулся за автоматом.

— Все! — с досадой шепнул Ратников. — Придется стрелять.

Но в тот же миг из-за камня выпрыгнул шкипер, выхватил из-под руки немца автомат, ударил его в грудь босой ногой. Немец опрокинулся, раскинув руки, и с криком шарахнулся в воду.

Ратников и Быков кинулись туда.

— Не ори, зараза! — ругался шкипер, вытаскивая немца из воды. — Не хочешь подыхать — не ори!

Немец, обомлев, удивленно таращил глаза на полуоборванных людей, каким-то чудом очутившихся на берегу. Судя по всему, этого он никак не ожидал. Его усадили в кустах, возле шалаша, успокоили, что, дескать, убивать никто не собирается, если честно ответит на все вопросы. Он согласно кивал, приходя в себя, на лице его даже улыбка появилась, и он в растерянности поглядывал то на шкипера, то на свой автомат за спиной.

— Было ваше, стало наше! — пояснил шкипер и перевел ему это или что-то подобное на немецкий лад.

Оказалось, шкипер довольно сносно владеет немецким («Нахватался у них, — подумал Ратников, — ишь как молотит!»). Он почти свободно объяснялся с пленным, то грозил ему пальцем, то подносил к носу увесистый кулачище. Но на лице у немца не было уже страха: видать, понял, что убивать его действительно не собираются. Закурить даже попросил.

— Ах, сволота! — не утерпел Ратников. — Ну-ка, спроси, откуда шел.

— С хутора Гнилого шел, говорит, — переводил шкипер. — Послали в село с устным донесением к коменданту: нынешней ночью на хуторе убит староста.

— Кто же это его?

— Спрашивает: «Не вы ли?» Значит, говорит, партизаны. На хуторе их, немцев, всего четверо, и его послали в село просить помощи у господина коменданта.

— Сколько отсюда до хутора?

— Три с небольшим километра. Берегом.

— Связь с селом есть? Какой там гарнизон?

— Нет, иначе зачем бы его послали туда… Гарнизон около пятидесяти человек.

— Партизаны есть в этих местах?

— Раз старосту убили, значит, есть. Он лично не знает.

— Что будет с хутором?

— Господин комендант строгий человек. Но он, — шкипер кивнул на пленного, — самый мирный из всех немцев. Так он уверяет. Воевать заставили, дома у него жена и двое малышей.

— Спроси-ка, где теперь советские войска.

— Фронт ушел далеко на восток — на сто пятьдесят и больше километров. Ближе нет.

Ратников с Быковым тревожно переглянулись.

— Где еще расположены немецкие гарнизоны?

— В основном вдоль побережья. Но они значительно дальше этих.

— Как к немцам относится наше население?

— Кто же будет любить завоевателей…

— Не хитрит, как думаешь?

— Хрен его знает. Вроде бы нет. Спрашивает, кто мы.

— Ого! Узнай, почему так открыто шел по берегу. Разве не боится партизан?

— Партизаны если есть, то в лесах. На побережье не выходят — здесь иногда патрулирует дозорный катер.

— Где он базируется?

— Причал около водохранилища… Этот фриц толкует, что сам простой рабочий человек и готов нам помочь, он сочувствует русским. Не русские начинали войну. А на хуторе он всегда справедлив к нашим людям. Говорит, что демократ, ненавидит нацистов.

— Когда он должен вернуться на хутор?

— Во второй половине дня. Господин комендант должен послать с ним помощь.

— Карателей? Хутор поджечь, жителей расстреливать?! — вскипел вдруг Ратников. — И ты с ними?

— Нет, нет, нет! — Немец взмолился, вскидывая руки. Шкипер переводил: — Я не убил ни одного человека. И никогда не убью. Верьте мне.

— Пусть не дрожит: противно. Что станет делать, спроси, если мы его отпустим.

Шкипер недоуменно взглянул на Ратникова?

— Шутишь, старшой?

— Нет, не шучу.

— Говорит, что немедленно позабудет об этой встрече.

— Как же он вернется без автомата?

— Пожалуй, скажет: уронил в море, когда лез через скалы. Такое местечко тут есть. Ему поверят.

Немец заинтересованно, преданно смотрел на Ратникова.

— Опять воевать будет против нас, когда вернется?

— Если заставят, отказаться невозможно: он солдат. За нарушение присяги — расстрел. Но он все же постарается не воевать.

— А разве он не нарушил присягу сейчас? — не утерпел Ратников. Ему хотелось знать, что ответит на это пленный. — Он же выдал нам секретные сведения.

Немец помолчал, несколько смутившись от такого поворота в допросе. Он явно недопонимал, чего же от него еще хочет этот странный русский командир. Что-то забормотал, растерянно пожимая плечами.

— Говорит, у него жена и двое малышей, — перевел шкипер. — Он должен жить ради них. Это выше присяги.

— Вот у Быкова тоже жена и малыш. Он тоже должен жить ради них. Но ведь вы его хотите убить. За что, понимаешь ты это? А сколько тысяч русских уже убили…

— Я маленький человек. Не я воюю с Россией. Будь моя воля, Сейчас бы домой уехал. Зачем мне эта война?

— Что ему известно о потопленном неделю назад транспорте? — спросил Быков.