Пропавшие без вести

— Правильно, братцы! — с жаром воскликнул Маслов. — Сейчас же на вышки!

Встретив насмешливый взгляд Муравьева, Саша осекся и посмотрел на него недоуменно и вопрошающе.

— Ну, ты, докторок, и загну-ул! — укоризненно сказал Муравьев. — Медициной уж занимался бы, что ли! — И он обратился к Шалыгину и матросу: — Спасибо, разведчики, за вашу смелую службу. Теперь ваше дело — идти по рабочим баракам и всем рассказывать. Но в атаку — избави вас бог! Рассказывать надо всем, что видали. Пусть все понимают, какая над нами угроза. А при угрозе, Василий, сам знаешь, какая нужна дисциплина!

И в первый раз Василий, взглянув на уборщика перевязочной, которого он отлично знал, с которым не раз закуривал, почувствовал в нем человека, который знает, что делать, и призван и признан всеми присутствующими как общий руководитель.

— Ясно, товарищ… — Василий почему-то замялся и не выговорил привычного имени «Семеныч», — товарищ… — он вопросительно оглянулся.

— Полковой комиссар, — подсказал Барков, догадавшись, что в эту секунду нужно матросу. Разведчики уважительно переглянулись.

— Ясно, товарищ полковой комиссар! — удовлетворенно сказал Василий. — Есть идти по рабочим баракам!

— Паники по баракам, однако, не сеять, а намекнуть, что командиры не дремлют! Не затевать ничего без приказа! Понятно? — спросил Муравьев.

— Так точно! — отозвались матрос и Шалыгин и вышли.

— Понятно тебе, докторище? — спросил Муравьев Маслова.

— Ясно, чего там! — буркнул смущенный Саша.

Восстание сделалось неминуемым.

Барков вдруг распрямился и будто вырос, стал шире в плечах, держался решительно, строго. Баркову казалось, что именно ради этой минуты он два года назад уступил доводам Емельяна и не ушел в побег, а пробыл тут, в лагере, столько времени… Сколько раз в течение последних дней и ночей он представлял себе отважный бросок на штурм пулеметных вышек… Он, в юности питерский красногвардеец, рабочий с Путиловского, не боялся того, что его бойцы пока безоружны. Когда надо, люди умеют взять оружие голой рукой у врага. Видали, как это бывает! Сами брали!

И теперь уж не отступить. Некуда отступать, если гитлеровским овчаркам — эсэсовцам приказано уничтожить людей. Ведь злобе фашистов нет никакого предела.

Он слушал этот рассказ и мысленно уж прикидывал штурм, в который он сам через несколько коротких минут поведет бойцов на пулеметную вышку…

Разве не он, участник борьбы против Юденича, должен начать этот штурм? Ведь Василий с Еремкой высказали словами то самое, что думал и чувствовал он, слушая их рассказ. По лицу Емельяна Барков видел, что и тот готов вот так же, как и Еремка, как Саша, немедленно штурмовать вышки, Кострикин, Батыгин — тоже…

И как вовремя охладил Муравьев Сашу Маслова, и как хорошо, что ни Емельян, ни Барков, ни Кострикин или Никита не успели сорваться в неподобающем уже им юношеском порыве…

— Саша, конечно, погорячился, — сказал Барков, — но сидеть сложа руки тоже нельзя. Если бы только у нас было побольше оружия!

— Выходит, что Кумов был прав, когда хотел припасать оружие! — сорвалось у Батыгина.

— Да, он больше любил поспешить, чем медлить! — согласился Маслов.

Самолюбивый Барков покрылся красными пятнами.

— В том-то и сила всякого коллектива, что люди одни других дополняют! — ответил он. — Мне Кумова больше, чем всем другим, не хватает!

— Ну, Бюро, давайте решать! Ответственно и окончательно! — сказал Муравьев. — Намечаю так. Общее командование за мной. Начальник штаба — Барков. Ударный отряд и левый фланг — батальон Батыгина с помощником капитаном Качкой. Центр — Соленый, правый фланг — батальон Кострикина, пульрота — Павлик, автовзвод — Сергей, наблюдение и связь — Баграмов, санчасть — Леонид Андреевич, саперы — команда могильщиков, — Федор. Обеспечение пищей — команда кухни. Сема Леонов — арест изменников и всех опасных людей и охрана их… Какие будут еще предложения? — спросил он.

— Все ясно. Это приказ! Какие могут быть предложения? — возразил Кострикин.

— Пока еще не приказ, а мое предложение, — возразил Муравьев. — Если вы мое предложение примете, то оно станет приказом Бюро. Голосую.

Руки поднялись.

— Поздравляю, товарищи! — заключил Муравьев это необычное голосование. — А теперь уже, как командир, приказываю всем быть при своих частях. КП временно здесь.

— Пожарных забыли, — напомнил Маслов.

— Верно, забыли. Теперь уж Василий Михайлович этим займется, назначит и деформирует, кого еще мы упустили, — сказал Муравьев. — Товарищи, все по своим местам! Младшие командиры должны быть через час готовы! — еще раз повторил он.

Аптека еще при переводе ТБЦ из каменных в деревянные бараки была расположена с таким расчетом, чтобы из ее окна можно было наблюдать за воротами лагеря и даже за частью дороги, ведущей к воротам. Потому для наблюдения и связи Баграмов решил находиться пока в аптеке, тем более что это было самое привычное место связи во всем ТБЦ.

Рассказ разведчиков не шел из ума Баграмова.