Пропавшие девушки Парижа

Он кивнул и показал на одно из знакомых имен – Айлин Нирн, затем на еще одно – Джози Уоткинс. Теперь у тех девушек появились фамилии, они стали реальными людьми.

– То есть в списке они есть, а личных досье на них нет, – задумчиво промолвила Грейс. – Что бы это значило? – Примерно с десяток имен – тех самых, что стояли на фотографиях, – были отмечены обозначением «NN».

– И как это расшифровывается?

Марк перелистнул страницу. Здесь были пояснения условных обозначений.

– «Nacht und Nebel», – прочитал он. – «Ночь и туман».

– И что это значит?

– Была у немцев такая программа, в результате которой люди буквально исчезали без следа. – Марк закрыл папку и обратил на Грейс помрачневшее лицо. – Мне очень жаль, Грейс, – мягко произнес он, одной рукой обнимая ее за плечи. – Но это значит, что все эти девушки погибли.

Глава 13 Элеонора

Лондон, 1944 г.

Первое, что должно было насторожить Элеонору, это отсутствие ошибок.

Она сидела одна в своем кабинете в Норджби-Хаусе, снова и снова листая карточки в картотечном ящике, словно в тысячный раз просматривала один и тот же фильм. Каждая карточка размером три на пять дюймов содержала сведения об одной из девушек-агентов: биографическая справка, ее сильные стороны и наклонности, последнее местопребывание. Читать их не было нужды – все досье она знала наизусть. Специально Элеонора ничего не заучивала. Просто стоило ей увидеть какие-то данные об агенте или новости из Франции, эта информация неизгладимо впечатывалась в ее мозг.

Элеонора протерла глаза и обвела взглядом свой кабинет – слишком лестное название для не имевшего окон бывшего чулана, где прежде хранился уборочный инвентарь. Но это была единственная свободная комната, как заявил ей работник административно-хозяйственного отдела штаб-квартиры, когда она пришла туда с запиской от Директора с распоряжением о предоставлении помещения для ее отдела. Элеонора сомневалась, что это так, но, не имея возможности доказать обратное, заняла комнатку в подвале, в которую едва умещался стол. Здесь стоял удушающий запах моющих средств, который порой становился совершенно невыносимым. Но само расположение кабинета ее вполне устраивало: он находился рядом с центром радиосвязи, где получали и отправляли радиограммы. Безумолчный стрекот телетайпа за стенкой превратился в привычную колыбельную, которую ей суждено было слышать даже во сне.

И она слышала бы ее во сне, если б когда-нибудь спала. Элеонора фактически поселилась в своем кабинете в Норджби-Хаусе с тех пор, как начала отправлять девушек-агентов во вражеский тыл. Раз в несколько дней она ненадолго наведывалась домой, – чтобы переодеться и заверить мать, что у нее все хорошо. Белла Тоттенберг всегда мечтала жить в Англии и, перебравшись сюда из Пинска почти четверть века назад, чтобы вписаться в английские круги, сменила свою фамилию на Тригг. «Скучную офисную работенку» дочери, как она выражалась, Белла никогда не одобряла и частенько говорила, что Элеонора была бы на своем месте за прилавком одного из крупных универмагов – «Хэрродз» или «Селфриджез». Элеонора не раз порывалась рассказать матери про завербованных ею девушек, которые напоминали ей Татьяну. Но если б даже она была вправе обсуждать это с матерью, та, она знала, не стала бы вникать в смысл ее откровений. Белла Тригг похоронила свое горе в вихре чаепитий и театральных спектаклей, оставив в прошлом мрачные годы, от которых самой Элеоноре никогда не удавалось убежать.

Элеонора по личной инициативе сутками не покидала Норджби-Хаус, позволяя себе немного поспать прямо за столом в перерывах между сеансами радиосвязи, когда они ожидали сообщений от агентов. Ночевать в офисе не было необходимости: радиограммы, почти всегда поступавшие ночью, обычно к утру, отсортированные и расшифрованные, уже лежали у нее на столе. Но ей нравилось самой присутствовать на сеансах радиосвязи, распознавая стиль и манеру радирования девушек. Когда она читала сообщения в реальном времени, ей казалось, что девушки общаются непосредственно с ней.

Элеонора поднялась из-за стола и направилась в центр радиосвязи. В коридоре двое военных о чем-то тихо беседовали. Оба отвели глаза, когда она проходила мимо. Офицеры-мужчины, скептически воспринявшие ее назначение руководителем отдела по подготовке и заброске агентов-женщин, с тех пор теплее к ней относиться не стали. Каждый раз при ее появлении на утреннем совещании возникала заминка, слышались перешептывания. Но пока они не мешали ей делать свою работу и опекать девушек, Элеонора не обращала на это внимания.