Пропавшие среди живых

Сосед по купе попался Власову хмурый и неразговорчивый. Власов уже привык к тому, что народ в «Стреле» не отличался особой общительностью. Он легко узнавал пассажира «Стрелы» в суетливой и шумной толпе на Ленинградском вокзале. На платформе перед ее вишневыми, хорошо отмытыми вагонами никогда не заметишь обычной вокзальной сутолоки. Лишь изредка наткнешься на подвыпивших, громкоголосых иностранцев с горами необъятных чемоданов и саквояжей или на компании актеров, едущих не то с гастролей, не то на гастроли.

Едут «Стрелой» обычно налегке, с маленьким франтоватым чемоданчиком, а чаще всего с портфелем. У тех, кто помоложе, черный плоский чемодан, с чьей-то легкой руки интригующе названный «дипломат». Даже в одежде этих пассажиров есть что-то общее. Преобладал темно-серый костюм мышиного цвета. Некоторые здоровались с проводницами как со старыми знакомыми, но как-то уж слишком сдержанно. Да и вообще они были очень сосредоточенны и подтянуты и шли сквозь зал ожидания, поглядывая на суетливую толпу отрешенно и словно боясь затеряться в ней. Редко кто ходил в поездной буфет выпить вина на сон грядущий, иные дожидались буфетчицу, на подносе у которой почти всегда красовалась бутылка марочного коньяка и бутерброды с икрой или копченой колбасой.

Негромкие разговоры между знакомыми шли о каких-то грядущих или уже состоявшихся назначениях, процентах выполнения планов, неправильных действиях тренеров футбольной команды «Зенит».

Глядя на пассажиров «Стрелы», Власову иногда казалось, что все они только-только покинули свои кабинеты, где заседали весь день, решали неотложные дела, принимали посетителей, проводили совещания. А сейчас еще просто не успели стряхнуть с себя дневные заботы и держались так корректно и чуть-чуть холодно, словно эти комфортабельные, сверкающие белизной постелей, залитые светом купе были их кабинетами.

Даже те люди, которые в обыденной жизни были шумными весельчаками, здесь, в «Стреле», притихали и разговаривали вполголоса.

Власов был человеком общительным, веселым, любил шумные компании, дорожные разговоры, но не мог отказать себе в удовольствии ездить «Красной стрелой». Без пяти двенадцать сядешь в Москве, ночь проспишь, а в восемь двадцать пять уже в Ленинграде. Для командированного — а почти все пассажиры «Стрелы» командированные — очень удобно. С утра можешь заняться своими делами.

Уже давно расстояние от Москвы до Ленинграда поезда проходили меньше чем за шесть часов, а пробные даже за четыре. Но «Стрелы» эти новшества не коснулись. Она по-прежнему шла восемь с половиной часов. Так было удобно командированным…

Сосед Власова попросил у проводницы чаю.

— Только, если можно, покрепче, пожалуйста. И два стакана.

Власов достал из портфеля свежий номер еженедельника, печатающего обзоры прессы, статьи из зарубежных журналов…

Зима этого года принесла людям много сюрпризов. Выпал снег в Северной Африке, небывалая засуха стояла в Афганистане, и хозяева продавали баранов за бесценок: килограмм мяса стоил дешевле литра воды. В Средней Азии и в Закавказье погибли от морозов десятки тысяч прилетевших на зимовье уток. В промерзших украинских степях мели черные песчаные вьюги. В Москве и Ленинграде зимой вопреки прогнозам стояли по-весеннему солнечные, бесснежные дни, а весна выдалась сухой и жаркой.

Пресса была полна тревожных сообщений, серьезных раздумий о будущем мира, досужих рассуждений и пустяковых сенсаций.

— Вы не будете возражать, если я лягу спать? — спросил сосед.

— Ну что вы! — Власов сложил еженедельник, бросил на столик. — Уже давно пора…

Он вышел в коридор, чтобы не мешать соседу, и, прижавшись лбом к прохладному стеклу, пытался разглядеть, что там, за окном. Но темень была непроглядная.

Когда он лег в постель и погасил свет, спутник неожиданно сказал:

— Вы вот, кажется, журналист?

Власов хотел было удивиться и спросить, почему он так думает, но попутчик продолжал:

— Вам, наверное, часто приходится писать о людях. И о хороших, и о плохих. А бывают ли такие случаи, когда, написав о ком-то, вы снова возвращаетесь к этому человеку?

Он помолчал несколько секунд и спросил:

— Я вам спать мешаю?

— Подумаешь, велика беда… Я в отпуск еду, — ответил Власов. — Отосплюсь. Ну а про то, возвращаемся ли к своим героям… В газетах же часто пишут: после выступления приняты меры… Иванов наказан… Петрова восстановили на работе… Сидорову квартиру дали…

— Э… э… э нет… — досадливо протянул сосед. — Я не об этом. Вы вот, допустим, очерк написали о человеке. О хорошем, красивом человеке. А прошло два года, поинтересовались снова — как, мол, все в порядке? Ведь, может быть, у человека трагедия произошла, оступился он? Нужна помощь… Или фельетон написали про хама, про пьяницу… Ну, пришлют вам в газету ответ — хаму выговор дали, обещал исправиться… А дальше-то, дальше? Как у него жизнь дальше складывается? Вот что важно! Иначе что ж, отписано — и с плеч долой?

Власов усмехнулся. Его поразила горячность соседа, на вид такого хмурого и усталого.