Пропавшие среди живых

Игорь Васильевич сцепил руки на груди и только твердил себе: "Держись, держись".

- Я знаю, - продолжал Иннокентий, - ты ее и взял-то только потому, что боялся людских пересудов. Да, может, еще для того, чтобы она тебе здесь готовила да рубахи стирала, пока ты своих уголовников ловишь...

Он все кричал и кричал, а Игорь Васильевич подумал: "Это он все потому говорит, что ему стыдно. Просто стыдно. И какой он ни заскорузлый душою, а почувствовал, что совершил подлость, и теперь кричит. И узнавал, наверное, у соседей, как здесь мы живем. Тайком приезжал и узнавал..."

- Что молчишь? - крикнул Иннокентий.

- Тебя слушаю, - ответил тихо Игорь Васильевич. - Ты тут столько наговорил мне... - Он помедлил немного и добавил: - Ты не ради матери приехал. Ради себя. Тебе хочется узнать, что матери плохо здесь...

- Ты, ты... - начал Иннокентий, но Игорь Васильевич не дал ему договорить.

- Эх, неужели ты сам не понимаешь? - сказал Корнилов с горечью. Неужели ты только за тем и приехал, чтобы все это высказать?

- А ты думаешь, чтобы пожать твою мужественную руку? Как же, товарищ подполковник едет в отпуск. Почет и уважение! Он честно выполняет свой долг перед Родиной. А его младший брат раскаялся во всех грехах и приехал просить прощения за то, что получил от него пощечину... Ты только говоришь всегда так красиво - "мы воспитываем нового человека". А делаешь все для показухи. И мать для показухи с Валаама привез!

- Эх ты, младший брат, что с тобой стало? Глаза б мои на тебя не смотрели. Тоже мне игрок! - Игорь Васильевич сжал кулаки и шагнул к Иннокентию. Тот дернулся и в испуге вытянул руку, словно хотел прикрыться от удара.

- Вот что я тебе скажу напоследок. Мать не больна. И не в больнице, а в семье моих друзей. Пока я в отпуске... И болела она по приезде только гриппом. Да и то три дня. Не могу я утешить тебя, не могу твою совесть успокоить. А теперь можешь двигать к своей Татьяне... И торговать в свободное время свежими овощами. Чтобы потом в картишки с подонками сразиться или "Москвич" на "Волгу" поменять. Мне же сказать больше нечего. - Игорь Васильевич отвернулся от Иннокентия, подошел к окну.

За темной Невой, подсвеченная желтыми прожекторами, четко рисовалась решетка Летнего сада. По набережной бежали редкие автомашины. Город отходил ко сну.

Игорь Васильевич слышал, как поднялся с кресла брат, постоял, потом, тяжело шагая, прошел в переднюю. Открыл дверь на лестницу, вернулся, остановился в дверях, словно хотел что-то сказать, но не сказал. Хлопнула входная дверь.

Игорь Васильевич посмотрел на часы. Одиннадцать. Самолет на Минеральные Воды улетал в два, но добираться до аэродрома было довольно долго. Да и вообще в те редкие моменты, когда никуда не надо было торопиться, никого не требовалось опережать, Корнилов любил расслабиться, делать все не торопясь, с удовольствием ощущая отрешенность от служебной суеты.

"Ну что ж, пора, - решил Игорь Васильевич, - пора ехать". Он по старой привычке присел на диван, подумал в который раз, все ли взял с собой. "Кажется, все, что может потребоваться человеку в отпуске".

Уже закрыв дверь в квартиру, он заметил, что в почтовом ящике есть письмо. "Дороги не будет", - подумал Корнилов, но все-таки вернулся за ключом и вытащил письмо. Конверт был самодельный, помятый. Игорь Васильевич взглянул на обратный адрес. Там стояло: "Карельская АССР, остров Валаам..."

"Опять Лешка пишет... Наверное, с острова это письмо уже последнее. Корнилов спрятал его в карман, не распечатывая. - В дороге почитаю".

На улице стоял яркий солнечный день. Все утро шел дождь, и воздух был чистым и свежим. Еле заметная дымка стояла над разогретым асфальтом. "От какой погоды уезжаю, - с сожалением подумал Корнилов. - Ребята в воскресенье наверняка на рыбалку подадутся. На Карельский... А я пить ессентуки семнадцатый номер... Эх!"

Подъехало такси. Новая "Волга" блекло-зеленого цвета. Корнилов посмотрел на номер и усмехнулся. 96-50 ЛЕГ. Из того парка, в котором работал Хилков.

- Приезжий? - спросил шофер, нематодой дядя в кожаной курточке. Видать, обратил внимание на то, что Корнилов все время смотрит по сторонам, словно видит город впервые.

- Отъезжий, - усмехнулся Игорь Васильевич. - В отпуск решил вот съездить. Минеральной водички попить, ессентуков.

- Тьфу, гадость, - сморщился шофер. - Ну, раз врачи приговорили...

Машина описала дугу, огибая Исаакий. У "Астории", поблескивая на солнце, выстроилась шеренга красивых финских автобусов. Около них толпились туристы.

У аэровокзала Корнилов расплатился с таксистом.

- До аэродрома автобусом? - спросил тот, отсчитывая сдачу.

- Угу, - отозвался Игорь Васильевич.

- Да, конечно, - согласился шофер, - если нет дурных денег, чего на такси гонять. Экспрессом почти то же время... Счастливо полечиться.

И, уже отъезжая, шофер высунулся из машины и крикнул:

- Вы пить ессентуки-то будете, закусывать не забывайте, - и весело рассмеялся своей шутке.

1974 г.