Пропавшие в Эдеме

– Короче говоря, – продолжил я, – когда папа пропал, мама купила мне ударную установку, поставила у меня в комнате и сказала: уж если ты чем-нибудь занимаешься, делай это как следует.

– В каком смысле «пропал»? – спросила Мор, и я подумал: с Орной я только через три месяца почувствовал достаточную близость, чтобы рассказать о папе, а с Мор – вот…

– Он исчез, – сказал я. – Испарился. Сделал кат-энд-пэйст[35] из нашей жизни в жизнь других людей. Оставил пару кожаных сапог, иногда я подходил к ним и нюхал, чтобы… быть уверенным, что он правда существовал.

– И все?

– Почти. Еще он оставил долги. Кредиторы стучались в дверь и говорили: мы папины друзья, но мама велела мне не открывать им.

– Вау, теперь понятно.

– Что – понятно?

– Многое, – сказала она. – Многое. – И вместо того, чтобы перечислять, стала гладить мне затылок. Как раз там, где это оказывает на меня утешающее действие. Как будто кто-то шепнул ей, где у меня эта точка.

Диск «Camouflage» заиграл с начала. Теперь, когда Мор назвала меня талантливым, я и сам стал казаться себе… ну, не без таланта. И в первый раз с тех пор, как группа распалась, мне захотелось собрать ее снова. Или создать новую группу. А не только аккомпанировать другим. Почему бы и нет, в самом деле? Кто сможет мне помешать? Я ж талантливый. И в постели просто класс.

Я снова протянул руку к ее щеке, и теперь она повернула голову и положила ее на мою ладонь.

– Вот бы ехать так целую вечность, – пропела она на мотив песни Сиван Шавит[36], перегнулась через ручной тормоз, крепко поцеловала меня в шею и спросила с интонацией школьницы в поездке: – А мы скоро доедем?

– «Вэйз»[37] говорит, через пятнадцать минут, – сказал я. И представил: когда мы зайдем в квартиру, я прижму ее к стене, схвачу одной рукой обе ее руки, а другой сорву с нее джинсы – и займусь с ней оральным сексом, очень нежно.

Чего я совсем не мог представить, так это что через пятнадцать минут ей заломит руки кто-то другой. И мне тоже.

* * *

В ту ночь, когда я обнаружил переписку Орны и ее любовника, я взял ее ноутбук, поднял над головой и грохнул об пол. У нее на глазах. Она закричала: «Ты чокнутый, что ли? Сейчас я полицию вызову!» Но я сказал, что если она вызовет полицию, то я позвоню жене ее любовника.

Короче, никакого опыта общения с силовыми структурами у меня раньше не было.

Они сидели в засаде в гражданских машинах около моего дома и, когда мы подошли ко входу в подъезд, окружили нас. Пытаться сбежать не имело смысла. Они надели на Мор наручники. И, к моему изумлению, на меня тоже.

Мор еще успела бросить мне прощальный взгляд – как у кролика, который застыл, увидев яркий свет.

А потом нас завели в разные машины.

Был нелепый момент: видимо, на курсах их учат, что нужно с силой нагнуть голову арестованного, перед тем как посадить его в машину: обезвредить, пока он не начал сопротивляться. Но с моим-то ростом… Даже с третьей попытки это не удалось, и им пришлось вежливо попросить меня сесть в машину. Пока мы ехали, я все время спрашивал: на каком основании меня арестовали? Полицейский, который сидел рядом со мной, положил мне руку на плечо, с силой сжал его и почти дружелюбно сказал: заткнись.

* * *

Взгляд кролика тоже был неискренним? – пытаюсь я понять сейчас. Демонстрация навыков актрисы из провинциального театра? Часть хитрого плана, целью которого было устроить так, чтобы нас повязали аккурат под окнами моего дома и чтобы все думали, что мы соучастники?

Не могу сказать точно. Даже теперь, когда я знаю то, что узнал, я предпочитаю думать, что мы не Бонни и Клайд, а просто два человека, попавшие в ситуацию, с которой просто не могут справиться.

* * *

Следователь спросил, не сидят ли в этой тюрьме мои враги. Я пробормотал: нет, с чего бы.

Психолог все повторяла: держитесь! Но не сказала, как именно.

После этого меня поместили в обезьянник, и целые сутки ни один человек при исполнении со мной не разговаривал. Чтобы не сойти с ума, я барабанил по стене руками.

Один раз меня вывели на допрос. Сфотографировали со всех сторон. Взяли кровь и мочу. Вернули в камеру. Дважды туда сажали других людей. И выводили через некоторое время. Три раза приносили еду. Несъедобную. Один раз был даже десерт – ванильный пудинг.

Камера выглядела не так, как показывают в сериалах. Куда более депрессивно. Маленькое окошко, забранное решеткой, через которое едва проникал свет. Двухэтажная кровать. Матрас толщиной с коврик для йоги. Ужасно накурено. Постоянно лязгают ключи в замке. Железные двери, которые все время открываются и захлопываются, почти в одном и том же ритме. В общем, так недолго свихнуться.