Пропавший

Она забралась с ногами в угол дивана, где свет лампы особенно красиво играл в ее светлых волосах, и посмотрела на Джеймса с ненавязчивой немой просьбой в глазах. Он закатил глаза, однако налил нам понемногу вина. Кэти облизала губы и на секунду стала похожа на кошку, перед которой поставили миску сливок. Я видела ее такой очень часто еще с детства. И дело не в том, что Кэти росла избалованным ребенком, хотя ее изнежили изрядно. Она привыкла к обожанию. Родители страстно хотели иметь детей, но только в сорокалетнем возрасте после двадцати лет супружества у них родилась наконец дочь. И со дня своего появления на свет Кэти стала маленькой богиней, у алтаря которой истово молились отец и мать. Когда же она покинула отчий дом, то повергла их почти в траур. Впрочем, они быстро пришли в себя и сумели переключить свое внимание на ее новую жизнь, заводя дружбу с ее друзьями, привозя ей еду, стирая и отглаживая ее одежду, причем так, что она даже не замечала этого. Родители по-прежнему обращались с ней как с маленькой девочкой, а ей нравилось такое отношение к себе, и «богиня» без стеснения принимала от них любые подношения и услуги.

Кэти испытывала сострадание к любой семье, где детей не возводили хотя бы на полубожественный пьедестал, но на самом деле ее не слишком волновали чужие взаимоотношения. Родители Джеймса переселились в Шотландию, и, думаю, Кэти втайне была очень рада, что ей не приходится делить время между своими и его родственниками. Но, исполняя долг, она строго соблюдала приличия, навещая их с мужем дважды в год, хотя, насколько я знала, ее всегда поражало, до чего спокойно они прощались с сыном после каждого визита. Ее родители тяжело переживали бы перспективу не увидеться с ней несколько месяцев, и Кэти казалось, что родители равнодушны к Джеймсу. Ее бы разубедило только море прощальных слез, мольбы о скором возвращении, пятьдесят фунтов из их скудных пенсий, сунутые в руку Джеймса, и множество сообщений на мобильный телефон, едва они выехали бы из ворот дома.

Что касалось меня, то для Кэти оставалось непостижимым, как можно жить с родителями в одном городе и редко видеться с ними. И объяснять ей что-либо было бесполезно. Даже пока мы оставались детьми, я предпочитала проводить больше времени в ее доме. Стоило мне войти в их кухню, как я сразу же чувствовала себя свободно и расслабленно. Правда, Кэти тоже любила бывать у нас. Атмосфера в нашем доме менялась в ее присутствии, и когда она играла в нашей гостиной или общалась с моими родителями, пропадало напряжение, в котором жила я сама. От подруги словно исходил солнечный свет, столь любимый моей матерью, она много смеялась. Мне самой рядом с ней становилось веселее, и родители испытывали те же ощущения.

На секунду я закрыла глаза. Последнее, чего мне сейчас хотелось, это думать о них. Я протянула руку, чтобы взять бокал с вином, и заметила в одном из пустовавших кресел гитару Джеймса.

– Много играешь в последнее время?

Он кивнул:

– Да, при любой возможности.

– Пока меня нет дома, – сказала Кэти. – Держу пари, ты бренчал каждый день всю последнюю неделю?

Он рассмеялся:

– Чаще, чем в другое время.

– Он предпочитает играть в мое отсутствие.

– Потому что тогда она не пытается тебе подпевать? – с улыбкой спросила я.

Он лукаво усмехнулся:

– О, это просто невыносимо для меня.

И снова память перенесла меня в прошлое, когда нам всем было по семнадцать лет. После занятий в колледже я приходила к Джеймсу, мы ложились рядом на его узкую односпальную кровать, и он играл на гитаре, а я думала, что мой парень – само совершенство. Те месяцы стали самыми счастливыми в моей жизни. Однажды Кэти увязалась за мной, и когда Джеймс заиграл, мы оба чуть с кровати не свалились при звуках ее пения. У нее оказался поистине ужасный голос – тонкий и пронзительный. Мы с Джеймсом переглянулись, а потом хохотали до слез.

– Что такое? В чем дело? – допытывалась тогда Кэти. – Над чем вы смеетесь?

А теперь мы с подругой сидели рядом на диване, а Джеймс вытянулся в кресле у камина. При ровном пламени свечей время, казалось, остановилось.

– Итак, – произнес Джеймс, – значит, он от тебя ушел?

Словно ослепленная внезапной вспышкой, я вернулась в сегодняшний день, причем успела заметить, как Кэти обменялась с мужем многозначительными взглядами. В ту минуту я была для них человеком со стороны. Неприятное чувство, и мной овладел соблазн изменить ситуацию, напомнив Джеймсу, что мы все уже обсудили позапрошлой ночью, но пришлось сдержаться, чтобы не испортить вечер.

– Ушел так, что и следа не осталось. Будто никогда вообще не жил со мной, – ответила я, отхлебнув вина.

Видимо, они даже не подозревали, до какой степени мне тяжело говорить об этом.

– Он удалил из твоего телефона свой номер? – спросил Джеймс.

– Не только номер, – вмешалась Кэти. – Все сообщения и электронные письма тоже.

– Но разве его номер не сохранился в списке принятых вызовов?

Я покачала головой.

– Все входящие и исходящие вызовы тоже удалены.

Джеймс наморщил лоб: