Пропавший без вести

Господин Грин встретил их очень деловито, словно многое предстояло наверстать, сразу взял господина Полландера под руку и, слегка подталкивая перед собой Карла и Клару, увлек всех в столовую, которая – особенно благодаря цветам на столе, клонившим стебли из всплеска свежей, остролистой зелени, – выглядела очень нарядно и вдвойне заставляла сожалеть о назойливом присутствии господина Грина. Не успел Карл, стоя у стола и дожидаясь, пока сядут остальные, порадоваться тому, что большая дверь в сад обеими своими створками распахнута настежь и в комнате, словно в садовой беседке, веет свежестью и благоуханием, как господин Грин, пыхтя, принялся ее закрывать, нагнулся к нижней щеколде, потянулся к верхней, и все это с такой юношеской резвостью, что подоспевший было слуга остался совершенно не у дел. Первыми словами господина Грина за столом были слова удивления по поводу того, что Карл получил добро дяди на этот визит. Отправляя в рот одну ложку супа за другой, он объяснял, обращаясь то направо к Кларе, то налево к господину Полландеру, почему его это так удивляет, и как дядя над Карлом трясется, и сколь вообще велика любовь дяди к Карлу, – мол, не всякий родитель питает к своему чаду столь же пылкие чувства.

«Мало того, что он сюда без спросу заявился, так он еще лезет в мои отношения с дядей!» – возмутился Карл и не мог больше проглотить ни ложки ароматного, мерцающего золотистыми глазками супа. Но потом, не желая показывать, как неприятен ему весь этот разговор, все-таки снова начал есть, молча заглатывая ложку за ложкой. Ужин тянулся мучительно, как пытка. Только господин Грин и еще, быть может, Клара были оживлены и иногда находили случай немного посмеяться. Господин Полландер лишь изредка вступал в беседу, когда господин Грин заводил разговор о делах. Но он и от таких разговоров как-то быстро отключался, пока господин Грин спустя некоторое время не застигал его врасплох очередным вопросом. Вообще же Грин как-то особенно напирал на то, – именно в этом месте Клара напомнила Карлу, который внимательно и встревоженно прислушивался, что он все-таки за ужином и у него стынет жаркое, – что он вовсе не намеревался наносить сегодня этот неожиданный визит. Потому что дело, о котором речь еще впереди, хоть и вправду весьма срочное, однако в общих чертах его можно было обсудить сегодня в городе, а уж всякие мелочи отложить до завтра или вообще на потом. Он и вправду еще задолго до закрытия зашел к господину Полландеру в банк, однако его уже не застал, вот и пришлось звонить домой, предупреждать, что ночевать он не будет, и ехать сюда.

– В таком случае я должен попросить извинения, – громко произнес Карл, прежде чем кто-либо успел хоть слово сказать. – Это из-за меня господин Полландер сегодня раньше ушел из банка, о чем я весьма сожалею.

Господин Полландер поспешил прикрыть лицо салфеткой, а Клара хоть и улыбнулась Карлу, но не сочувственно, а скорее как бы пытаясь его одернуть.

– Да какие там извинения, – возразил господин Грин, уверенными, точными движениями разделывая жареного голубя у себя на тарелке. – Совсем напротив, я очень рад провести вечер в столь приятном обществе, чем ужинать в одиночестве дома под присмотром моей старухи экономки, которая настолько одряхлела, что с превеликим трудом доходит от двери до моего стола и я успеваю неплохо отдохнуть в своем кресле, наблюдая за этим ее путешествием. Лишь недавно мне удалось добиться, чтобы из кухни до дверей столовой блюда доставлял слуга, ну а уже проход от двери до стола она, как я понимаю, никому не уступит.

– Господи, – воскликнула Клара, – вот это верность!

– Да, не перевелась еще верность на свете, – изрек господин Грин, отправляя в рот очередной кусок, где его, как ненароком заметил Карл, с жадностью подхватил розовый, влажный и сильный язык.

Карлу едва не сделалось дурно, и он встал. В ту же секунду господин Полландер и Клара с двух сторон схватили его за руки.

– Что вы, что вы, сидите, – всполошилась Клара. А когда он сел, шепнула: – Скоро мы вместе сбежим. Наберитесь терпения.

Господин Грин между тем преспокойно продолжал есть, словно это самое обычное для господина Полландера и Клары дело – успокаивать Карла, если тому чуть не стало дурно по его милости.