Пропавший без вести (Америка)

«Если он так думает, — решил про себя Карл, — то он совсем дурак. Мне до него и дела нет, пусть и он оставит меня в покое». Едва оказавшись в коридоре, он успел подумать, что, наверное, повел себя невежливо, ибо так завороженно озирался на Грина, что Кларе чуть ли не силой пришлось вытаскивать его из комнаты. Тем охотнее пошел он теперь рядом с ней. Они шли по коридорам, и сперва Карл просто не поверил своим глазам, когда через каждые двадцать шагов им попадался замерший у стены слуга в богатой ливрее и с подсвечником, который он обеими руками держал на весу за массивное основание.

— Электричество провели пока только в столовую, — объяснила Клара. — Мы этот дом недавно купили и целиком перестраиваем, насколько вообще можно перестроить старый дом, да еще с такой прихотливой архитектурой.

— Значит, и в Америке уже есть старые дома, — заметил Карл.

— Конечно, — рассмеялась Клара, увлекая его дальше. — Странные у вас, однако, представления об Америке.

— Нечего надо мной смеяться, — сказал он сердито. В конце концов, он-то уже видел и Европу, и Америку, а она только Америку.

По пути, слегка протянув руку, Клара распахнула одну из дверей и, не останавливаясь, сообщила:

— Здесь вы будете спать.

Карлу, разумеется, захотелось туда заглянуть, но Клара раздраженно, почти срываясь на крик, заявила, что с этим успеется, а пока что пусть идет за ней. Карл заупрямился, они немного потягались у двери, но в конце концов Карл решил, что негоже ему во всем потакать девчонке, вырвал руку и вошел в комнату. Внезапно обступивший его мрак понемногу рассеялся лишь у окна, где мерно и тяжело покачивало всею кроной старое дерево. Слышалось пение птиц. В самой комнате, куда лунный свет еще не добрался, было трудно что-либо различить. Карл пожалел, что не взял с собой электрический карманный фонарик — подарок дяди.

В таком доме фонарик просто необходим, несколько фонариков — и можно спокойно отправить прислугу спать. Он сел на подоконник и, вглядываясь во тьму, прислушался. Вспугнутая птица спросонок забилась в листве могучего дерева. Далеко разнесся по округе гудок нью-йоркского пригородного поезда. И снова упала тишина.

Но ненадолго — в комнату нервно вошла Клара.

— Что все это значит?! — крикнула она с нескрываемой злостью и от ярости даже хлопнула себя по ляжкам. Будь она повежливей, Карл бы ответил. Но она, не дожидаясь, подскочила к нему и с криком: «Так идете вы или нет?» — то ли с умыслом, то ли просто в сердцах ткнула его в грудь, да так, что он неминуемо выпал бы из окна, если бы в последнюю секунду не успел зацепиться пятками за стенку и, еле удержав равновесие, соскользнул с подоконника, ощутив под ногами спасительный пол.

— Я чуть не свалился, — сказал он с упреком.

— И зря не свалились. Почему вы такой нескладный? Вот возьму — и снова вытолкну.

С этими словами она и вправду обхватила Карла и, слегка приподняв, — Карл, почувствовав, как напряглось все ее неожиданно сильное, тренированное тело, совсем опешил и в первую секунду даже не сопротивлялся, — едва не донесла до окна. Но тут, опомнившись, Карл резким движением вывернулся и сам ее схватил.

— Ах, вы мне делаете больно, — тут же пролепетала она.

Ну уж нет, теперь он ее не отпустит. Правда, Карл дал ей свободу идти куда вздумается, но рук не разжимал. К тому же в этом узком платье ее так легко держать.

— Пустите меня, — прошептала она. Ее разгоряченное лицо было совсем рядом, даже трудно смотреть ей в глаза, до того она близко. — Пустите меня, я вам что-то дам.

«Почему она так дышит, — удивлялся Карл, — ей вроде не больно, я ее даже не стиснул», — а сам и не думал ее отпускать.

Секунда молчаливого, неосмотрительного ожидания — и внезапно он снова почувствовал на себе нарастающую силу ее упругого тела: она вырвалась, провела хорошо отработанный верхний захват, каким-то неизвестным приемом ловко отбила его ногу, когда он попытался поставить ей подножку, и, великолепно держа дыхание, потащила его куда-то к стене. Там, однако, оказалась тахта, на нее-то она и бросила Карла, после чего, опасаясь, впрочем, слишком низко к нему наклоняться, сказала:

— А теперь только попробуй у меня шелохнуться!

— С ума сошла?! Вот бешеная! — только и смог выдавить Карл, испытывая бессилие, ярость, стыд, — все вместе.