Пропавший чиновник

Йенс Йенсен большой пессимист. Он озабоченно наблюдает за тем, что происходит в природе. Плохо, когда весна наступает так рано. Еще будут заморозки. Нет, хорошего не жди. Сады от этого только пострадают.

По ночам еще подмораживает, но поля уже покрываются зеленью. «А солнце–то греет все сильнее», — говорят люди. То идет дождь, то град, но весна так или иначе вступает в свои права. Внизу, на болоте, кричат чибисы. По ночам слышно, как перекликаются перелетные птицы.

Воздух весь насыщен беспокойством. А Хагехольм самое беспокойное существо на свете. Он целый день хлопочет и делает несколько дел зараз. Красит свой деревянный забор, с грохотом забивает гвозди. Как одержимый копается в огороде. Он просто голову потерял.

Толстухе Йоханне тоже приказано заняться садом и огородом, и Хагехольм то и дело покрикивает на нее.

Он всегда и во всем забегает вперед. Этот нетерпеливый человек посеял горох на месяц раньше, чем все остальные жители деревни. Горох взошел, но заморозки погубили его, он весь почернел. Пришлось все начинать сначала. Беспокойная душа этот Хагехольм.

Но весна все–таки вступает в свои права. Приходит время, когда и другие начинают вскапывать огороды, сеять и сажать.

Показались первые подснежники. И еще какие–то маленькие голубые цветочки.

Герберт Джонсон с интересом наблюдает за тем, что делается в огороде Йенса Йенсена. При этом ему вспоминается некая могила на копенгагенском кладбище. Там тоже идет возня, тоже началась прополка сорняков. По всей вероятности, высаживают в грунт горшки с длинноногими желтыми нарциссами. По одному горшку справа и слева от надгробной плиты.

Карен тоже работает в огороде. Когда она стоит нагнувшись над грядкой, на нее приятно смотреть. Со спины не видно ее кислого лица. Герберт Джонсон отмечает

про себя, что она крепко сбита и хорошо сложена, что у нее округлые икры. Приятно, должно быть, обнять это упругое тело. Но он не из тех людей, что легко вспыхивают при одном взгляде на женщину. Да к тому же он знает, что Йенс Йенсен зорко охраняет добродетель своей дочери.

Йенс Йенсен человек серьезный. Он враг всякого легкомыслия и разнузданности. Его возмущает поведение голубей, особенно заигрывания самцов. А когда они начинают бесноваться и неистовствовать — просто смотреть на них тошно. Йенса Йенсена прямо зло берет. Он бросает в голубей чем попало и хлопает в ладоши. Нельзя же так вести себя! Что за зрелище для Карен! Ведь оно может вызвать у девушки всякие неподобающие чувства. В особенности когда в доме живет такой субъект, как этот американец. Кто его знает, что за блажь может прийти ему в голову. Уж он там, у индейцев, прошел сквозь огонь, воду и медные трубы. Но пусть только посмеет выкинуть какую–нибудь штуку здесь. Ему живо вправят мозги.

И Йенс Йенсен бросает угрюмый взгляд в сторону комнаты своего жильца.

40

Весна не смягчила сердца обывателей.

Они попрежнему доносят друг на друга в полицию по самым разнообразным поводам и без повода и требуют кары, возмездия.

Ведь законы на то и писаны, чтобы их соблюдать. Иначе какой в них толк?

Некоторые собаки, например, бегают без присмотра, а ведь по закону хозяева обязаны неусыпно надзирать за ними. Пока еще никакой особой беды не приключилось. Но мало ли что может произойти? А вдруг такая дворняга выбежит на дорогу и погонится за велосипедистом!

— Да, это непорядок, — отвечает по телефону полицейский, выслушав жалобу.

У лесничего есть пес, весь в подпалинах. Однажды он нанес ночной визит черной суке колодезника. Ну, что это будет за потомство? И вот уже повод затеять тяжбу и требовать возмещения убытков. Ведь кому–кому, а лесничему должно быть ведомо, что он не имеет права позволять своему псу шляться где — попало.

— Мы это дело расследуем, — говорит полицейский.

Некоторым людям не на что жить, и чтобы прокормить себя, они стреляют дичь вопреки закону об охоте. На них тоже доносят.

— Возмутительно! — говорит полиция,

Хагехольм — большой ревнитель законности и порядка и усердно строчит доносы. В беседе с полицейским он сказал, что противозаконной охотой на болоте занимается не кто иной, как велосипедный мастер, кстати, его заклятый враг. Но раз прямых улик нет, полиция ничего нс может поделать с велосипедным мастером.

А тот избрал весьма своеобразную форму мести. Улучив часок, когда Хагехольм в сопровождении Йоханны уезжает на кладбище, он забирается к нему в сад и справляет там на свежевыкрашенной белой садовой мебели малую и большую нужду. Подобного свинства еще свет не видел! Разумеется, на него пишется донос, но полиция без прямых улик ничего не может предпринять.

— Да, это непорядок! — соглашается полицейский.

Дважды в неделю Мартин Хагехольм ездит на маленькое кладбище, расположенное в лесу. Здесь похоронены его жена и дочь. Он вырывает сорную траву, посыпает могилу морским песком. А металлические цепи протирает тряпочкой.

На кладбище Хагехольм всегда берет с собой Йоханну. Никому не известно, о чем она думает, украшая могилу фру Хагехольм. Она ничего не говорит, только шевелит губами да мигает маленькими глазками.